“Вообще говоря, думать - трудно.” - Нейсс
"Это движение объединяет не столько профессиональных философов и других специалистов, сколько простых людей во многих странах и культурах." - Нейсс
“Земля не принадлежит людям.” - Нейсс
Я никогда не встречался лично с Арне Нейссом, норвежским экофилософом, по сообщению Ассошиейтед Пресс скончавшимся в понедельник 12 января. Ему было 96. Еще совсем недавно из письма его жены я узнал, что он находится в доме престарелых и чувствует себя не очень хорошо. Нейсс, как и несколько других, тоже умерших, философов, таких, как Альдо Леопольд, Ричард Сильван, Джон Ливингстон и Рудольф Бахро, глубоко повлиял на меня своими идеями. Его труды, посвященные глубинной экологии, помогли сориентировать мою жизнь и вступить в ряды активных защитников окружающей среды. Идеи экоцентризма и вся его философия оказала влияние на многих людей. Его жизненный путь, как и смерть, заставляют задуматься всех, кто вдохновлялся его идеями, теперь, когда он возвратился к земле.
Социальный релятивизм, т.е. уход в тень в наш век постмодернизма и экоцида, не был приемлем для Нейсса. Сам он ощутил на себе приход фашизма во Вторую мировую войну. Введенная им глубинная экология (его термин) по своей направленности абсолютно антифашистская. Говоря о «внутренней ценности» (intrinsic value)природы, основе его мировоззрения, Нейсс сказал: “Это прямая антифашистская позиция. Она не совместима ни с фашистским расизмом, ни фашистским национализмом, ни с особым этическим статусом, приписываемым (высшему) Лидеру.” (Избранные труды, Том 10, стр. 95.) Нейсс отстаивал ненасилие, но ясно давал понять, что в случае, когда необходимо сделать выбор между насилием и трусостью, он бы предпочел первое. Он также увидел, что для индивидуума необходимо самоуважение прежде чем он примет принципиальную позицию ненасилия и ее последствия.
Я получил от него несколько личных писем по поводу моих эссе по разным теоретическим вопросам. Эти письма я храню как самое ценное. У Арне была способность находить позитивное при любом столкновении казалось бы непримиримых точек зрения. Его объединяющая личная манера общения в корне отличалась от покойного социального эколога Мюррея Букчина, чья интеллектуальная жизнь изобиловала злобными нападками на оппонентов.
В своих трудах Нейсс выступает не только как глубокий мыслитель – а иногда как непостижимый писатель – но и как тонкий, скромный и в то же время озорной человек. Он говорил нам, что “фронт длинен”, имея ввиду, как мне кажется, что к глубинному экологическому сознанию ведут многие пути, через многие сражения участников этого движения; и что мы должны быть терпимыми и поддерживать всех, кто стал на путь обретения экоцентрического сознания – вне зависимости от конкретных методов борьбы. Он также подчеркивал, что активисты-защитники природы должны честно и без искажений представлять взгляды своих оппонентов.
Благодаря многим рассказам, мы знаем, что Арне, кроме философа, был также и защитником окружающей среды, боксером, норвежским альпинистом, и восходил к вершинам многим гор. Он раздумывал и писал в одиночестве, в самостоятельно построенной рабочей хижине в норвежских горах, где самые необходимые «жизненно важные вещи», как-то : вода, пища, жилище, тепло, чистый воздух и, возможно, одиночество – то есть то, что он называл в своей философии “жизненно важными” – становились в особенности очевидными. (Нейсс выступал за снижение материального уровня жизни в богатых странах.) Вокруг него существовала тайна. Кроме всего прочего, он происходил из привилегированной норвежской семьи (судовладельцы), и поэтому родился в рубашке. Для Нейсса было важно, чтобы философские истины воплощались в жизнь, а не просто высказывались: “Простые люди относятся с большим недоверием к провозглашаемым истинам, если они не являются частью жизни пропагандиста.” (Избранные труды, Том 10, стр.110.)
У Нейсса был определенный стиль изложения своих глубоких прозрений, благодаря чему они надолго запоминались. В конце одного письма, отосланном мне в декабре 1996 г. о споре, который возник по поводу его отношения к устойчивому развитию (которое я считал неубедительным), он написал: “Индустриальные общества нельзя реформировать, и в будущем они не будут индустриальными, но какая-то промышленность, конечно, останется. У нас наверное есть существенные разногласия, но давайте освобождаться от ‘псевдо-разногласий.’” В электронном письме 2000 г. он с одобрением отозвался о некоторых моих статьях о биологах, которые в целях исследований выслеживали диких животных с применением различных технических/электронных устройств, тем самым лишая существа их независимости и права на достойное существование: “Лично я верю, что тайны не будут раскрыты с помощью научных исследований. Если вы направляете свет в одно какое-нибудь место, темнота вокруг него только усиливается.”
В задуманной Нейссом глубинной экологии остается место и для других теорий. В книге Дэвида Ротенберга (1993) «Беседы с Арне Нейссом: Тяжело ли думать?» находим такую цитату (с. 98): “Быть великим философом означает думать с определенной точностью, но не объяснять все следствия ваших идей. Этим будут заниматься другие, которых вы воодушевите.”
Как и многие, я был воодушевлен его трудами, начал их критическим применять и распространять, начиная с 1985 г. С конца 70-х я принимал участие по защите лесов и дикой природы от лесной промышленности в Британской Колумбии и Новой Шотландии, и открыл для себя Нейсса, будучи готовым критически воспринять его идеи. Это произошло сразу же после 1973 г., когда Нейсс опубликовал свои первые идеи по глубинной экологии в хорошо известной сегодня статье “Поверхностная и глубинная экология: итоги.” Эта статья основывалась на лекции, которую он провел годом раньше. В статье он систематизировал свои идеи в виде Платформы глубинной экологии из восьми пунктов, но не указал пути развития или применения данной Платформы. Всех, кто поддерживает данную Платформу, призывающую к значительному сокращению человеческого населения, принято относить к глубинным экологам. Нейсс «провокационно» призвал к сокращению населения мира до 100 млн человек. (Избранные труды, Том 10, с. 270.)
Различие между “поверхностной” и “глубинной” экологией, проведенное Нейссом, и вызывающее неприятие у некоторых экологов, тем не менее ознаменовало собой приход нового языка в экофилософию и радикальную экологию. Надо отдать должное Нейссу: он относился к этим определениям как “двум аргументам” и не применял их к людям. (Философские аргументы: Арне Нейсс и прогресс экофилософии, с. 444.) Для него важным было то, что в наш век каждый должен почувствовать себя частью природы.
Нейсс определил движение поверхностной экологии (которое по его мнению более влиятельное, чем движение глубинной экологии) как “Борьбу против загрязнения и нехватку ресурсов. Главная цель этой борьбы: здоровье и процветание людей в промышленно-развитых странах.” Поверхностная экология принимает как само собой разумеющееся технологический оптимизм, экономический рост, научный менеджмент и продолжение существования индустриальных стран. Нейсс выразил это так: “Сторонники поверхностной экологии убеждены, что изменить отношение человека к природе можно в условиях существующей структуры общества.” (Избранные труды, том 10, с. 16.)
Нейсс говорил о “глубинном движении”, которое направлено на трансформацию индустриального капиталистического общества (последнее, собственно, и явилось причиной экологическогой кризиса), выдвинув несколько главных пунктов. Статья всего в несколько страниц, но отражает всю глубину и сложность мысли Нейсса. Он указал, что биологическая сложность требует соответствующей социальной и культурной сложности. Он говорил об “анти-классовой позе” и устройствах очистки, ведущих к росту стоимости “жизненно необходимых вещей” и приводящих к классовой пропасти. Он подчеркивал важность автономии и децентрализации.
Фред Бендер в книге 2003 года «Культура вымирания: к философии глубинной экологии» указал, что Нейсс в своей формулировке понятий поверхностной и глубинной экологии (1972) выдвинул весьма прогрессивный недуалистический философский подход, наиболее совместимый с экологией, в котором каждый аспект природы взаимосвязан со всем остальным – “со всеми моими родственниками” - как говорят аборигены. В своей первоначальной статье Нейсс также продемонстрировал глубокое понимание культурного разнообразия, классового и политического сознания. Если бы этот аспект был продолжен Нейссом и другими глубинными экологами, это позволило бы ослабить критику, прежде всего со стороны социальных экологов – о том, что глубинная экология якобы исключительно сконцентрирована на Природе и не принимает во внимание проблемы общества.
Некоторые сторонники глубинной экологии (я один из них) полагают, что философия глубинной экологии “затормозилась”. Один из примеров этому, возможно, удаление раздела о глубинной экологии из четвертого издания (2004) учебника «Философия окружающей среды: от прав животных до радикальной экологии», под ред. Майкла Э. Циммермана. В данном издании полностью убран раздел по глубинной экологии, под редакцией Джорджа Сешшнса, который входил во все предыдущие издания.
Нейсс, будучи европейцем, всегда ставился положительно, хотя и критически, к социализму. “По прежнему остается справедливым то, что некоторые из самых важных экологических задач приходят из социалистического лагеря” (Экология, общество и образ жизни, с.157.) Нейсс пытался помирить революцию и реформу: “Направление движения революционное, шаги - реформаторские.” (Избранные труды, т. 10, с. 216.) Большинство академических авторов в университетах, ассоциирующих себя с глубинной экологией, тем не менее, остаются в рамках индустриального капитализма. Они не считают себя революционерами и не пытаются перейти к НОВОЙ социальной формации, альтернативной индустриальному капитализму. В вузах наблюдается тенденция политически нейтрализовать глубинную экологию.
1973 год не только ознаменовал собой публикацию основополагающей статьи Нейсса, но также и образование глубокой трещины в парадигме расхищения планеты, и начало движения к экоцентрической (экологической) этике. В это время появляются другие эссе и книги таких авторов как Ричард Сильван (Рутли) “Есть ли необходимость в новой, экологической этике?”, Питер Сингерс “Освобождение животных”, и две важных книги: Кристофер Стоун «Есть ли у деревьев право стоять? К естественным правам природных объектов» и Донелла Медоуз и др. «Пределы роста».
Кроме того, Нейсс был выдающимся педагогом. В 24 года он защитил диссертацию по философии, и к 27 годам стал заведующим кафедры философии в университете г. Oсло. Там он оставался до своего ухода в 1969 г., чтобы возглавить международное движение за радикальную экологию. Нейсс говорил, что “основная движущая сила движения за глубинную экологию по сравнению с другими экологическими движениями, это соединение и солидарность со всей жизнью.” Первичность мира природы по Нейссу принадлежит «интуиции», и не может быть выведена из логических или философских рассуждений. Он говорил, что “Принципиально каждое живое существо имеет равные права на жизнь и развитие.” Это не противоречит тому, что наше человеческое существование приводит к убийству живых существ. Под «живыми существами» Нейсс понимал организмы, экосистемы, горы, реки, и саму Землю. Наиболее полно философские труды Нейсса (всего около 700 опубликованных и неопубликованных статей), отражены в десятитомнике «Избранные труды Арне Нейсса», опубликованного в 2005 году. (См. Мои критические заметки http://home.ca.inter.net/~greenweb/Naess_Appreciation.html)
Нейсс был сторонником социальной гармонии, которая, по-видимому, исходила из его уверенности в том, что “в конце концов, вся жизнь едина – поэтому нанесение ущерба какой-либо ее части приводит к ущербу целого.” (Избранные труды, т.5, с. 26.)
Я думаю, что он ошибался в отношении социальной гармонии. Модель социального соперничества, которая берет начало у Маркса и развивается другими мыслителями, в том числе норвежским философом Зигмундом Квалоем, гораздо более эффективна в борьбе с экоцидом и социальной несправедливостью. Исходя из своей позиции социальной гармонии Нейсс вывел правила «подставления щеки» для активистов экологических кампаний, что мне кажется странным, если не опасным: “Центральным положением гандиевской философии является ‘Максимизировать контакт с вашим компонентом!’” или “Не использовать слабость позиции вашего оппонента!”.
Важность Арне Нейсса, какими бы ни были реальными или кажущимися противоречия, заключается в его экоцентрической философии, предлагающей выход из социального и экологического хаоса, который угрожает смести с лица земли человечество, растения и животных, разделяющих с нами планету. К большому несчастью, наши экологические «звезды» –например канадцы Дэвид Судзуки, Элизабет Мей и писатель Эндрю Никифорук, и американец Эл Гор – ничего не говорят о важности глубинной экологии.
Истинная звезда не боится заимствовать у тех, кто шел до нее, и у кого она училась. Так Нейсс признавал важность своих предшественников и их влияние на него, а именно Рейчел Карсон, Ганди и Спинозы. (Книга Карсон 1962 года «Молчаливая весна» была для Нейсса началом международного движения за глубинную экологию, хотя именно он дал имя самому движению и создал для него философскую основу.)
Главное значение Арне Нейсс в том, что его философия намечает путь для создания новых, хотя по-сути доиндустриальных, анимистских и духовных отношений с Землей, уважающих все биологические виды, а не только людей. Это важное послание для современного мира о том, что Земля – не “ресурс” для человечества и корпораций.
В заключение выражаю глубокое соболезнование Кит-Фай Нейсс, супруге Арне, а также друзьям и членам семьи. Арне Нейсс оказал влияние на многие жизни и указал направление для радикального изменения сознания – от антропоцентрического до экоцентрического. Глубинная экология указывает на то, какими должны быть наши отношения с миром природы в 21-м веке. Трудно найти более достойные свершения за одну жизнь.
14 января, 2009
http://home.ca.inter.net/~greenweb/Arne_Naess.pdf
|
