Я устал ждать. Запасы моей водки подошли к концу уже дня три как. Правда, вместе с этим печальным событием, как-будто сами собой прекратились наезды моей «крыши». О чем-то подобном мне говорил Пашка в последний наш разговор по телефону. Это было третьего дня.
А вчера уже никто не появлялся. Только мой зам. Уныло так сидит в своем углу. Ему тоже ужасно скучно без водки. Но купить за свой счет он не решается. А вдруг не спишут, вдруг действительно за свои кровные получится. Он что-то обиженно пишет за своим столом, иногда поднимая к потолку мечтательный взгляд. Может быть, финансовый отчет строчит, просит новых подъемных и суточных, а также на лечение ослабленного организма пособие. Но ведь не сам додумался же паразит перебраться прямо ко мне в кабинет.
Здание у нас огромное и совершенно неблагоустроенное. Бывший НИИ и тоже какого-то там оборонного значения. В мире немало о нем наслышаны, наверное. Но сейчас здесь ничего интересного.
Местные научные кадры его загадили не слабо. Так что разгребать «авгиевы конюшни», даже при наличии лишних денег, пришлось бы немало, а без денег так и вообще предприятие фантастическое. Тем более, сам я уже далеко отсюда. И вот в громадном четырехэтажном доме более-менее приличный вид имеют три комнаты. Мой кабинет, бильярдная и помещение для охраны. Я уже предлагал заму двинуться в бильярдную – там весьма уютно. Но он не хочет. Говорит:
- Вот закончат мой кабинет, я и съеду от тебя прямо к себе. А то с переездами возиться. Не даром говорят, что два переезда равняются одному пожару.
Идиот! Он еще на это надеется или притворяется только. Впрочем, я не знаю, когда уйду, может дело и получит новый импульс, без меня, ставшего помехой, а зама почтят новым кабинетом, или мой нынешний займет.
Ну да ладно. Пусть пока сидит. Из нужных мне людей никто не позвонит днем (и уж тем более никогда сюда не зайдет). А тех из клиентов, которые будут целый день дозваниваться до меня, он отошьет, причем профессионально и вежливо при этом, а кого-то и матом покроет. На это у него нюх. Мне даже нравится за ним наблюдать в это время. Прямо-таки Цербер какой-то, пополам с огнедышащим драконом. Вообще именно такие типы, по-моему, безгранично способны пополнять своей невообразимой колоритностью любую мифологию.
Я сам перебираю свои бумаги. Все то, что осталось от богатого архива любимца богов и кумира женщин, после разговоров с женой. Никуда я без этих бумажек не двинусь. Они подтверждают своим скромным наличием очень много нужного: и образование и воинское звание (не зря корпел на военной кафедре), научные успехи и награды, продвижение по службе, политические упражнения, публикации мои и обо мне, которыми я так гордился недавно.
Сейчас все это служит для меня как бы пропуском в другой мир, где я должен стать другим человеком. И где, дай Бог, я не повторю ошибок нынешних. В первую очередь не буду доверять тем, кто строит из себя крутых и навороченных. От них все проблемы. И не только мои.
А диалектике жизни я неплохо научился. Да что там, ведь и сейчас многие с улицы умудряются завидовать моему положению. (Умные и эрудированные в этой жизни люди мне уже ясно и давно не завидуют, и на мое нынешнее место под солнцем не претендуют, а такая категория экономических зубров, как старые евреи, так те мне и не завидовали никогда. Вот на кого и нужно было тогда смотреть и равняться. Но я не еврей, а им нужно родиться. Стать благоприобретенно просто невозможно). Вот воистину, святая простота. В целом же все уравновешено. Одни завидуют мне, я – другим, в мире царит гармония.
Но уж поскорее бы вечер. Надо же, зам только что вышел покурить, а пришел и еле на ногах стоит. Два дня не пил и без тренировки не выдержал. И выход нашел. Дернул за дверью из собственных припасов, а может и самогону какого нагнал. Стекла тут лабораторного видимо-невидимо и всяких кубов перегонных, и горелок, да и реактивы какие-то есть (почему бы не быть дрожжам). Научные-то кадры знали что делали, а зам-то мой все же кандидат каких-то там наук, может даже химик. И самому хорошо, и на меня тратиться не надо.
Да вот сил не рассчитал. Очень заметно. Ну да Бог с ним, скорее уедет. И действительно быстро засобирался и двинулся к своей «лохматке». Он и не в таком состоянии ездил. Недаром свое «ведро» так ценит. К такому чуду техники гаишники редко привязываются. Вообще – железный человек, чем пьянее, тем увереннее за рулем. И права не отбирают, хотя ловили пару раз. Это дополняет уверенность в том, что человек он не простой. Ну и я не так уж прост, как некоторым покажется.
Вечером, почти ночью, позвонил Пашка. Он если обещает, никогда не прокалывается. Я его очень за это ценю и сам хочу это его качество перенять, ну не прямо сейчас конечно, а когда-нибудь, в будущей жизни.
- Антон, жди завтра человека из …, – и он назвал один достаточно известный в городе банк, – он с тобой побеседует. Отнесись посерьезней. И, мой совет, не пей завтра с утра.
- Спасибо. Да пить-то уже больше и нечего. Все подмели, вчистую, – ответил я.
- Хорошо, значит мой расчет по поводу твоего спиртного боезапаса оправдался. Неплохо я знаю тебя. Ведь если у тебя чего то осталось, то ты бы ни за что и не остановился. Но все же завтра будь посерьезней.
- Да, кстати, мой заместитель тут видимо какой-то самогонный аппарат построил. Так я его взорву на всякий случай, – пошутил я для окончания разговора. Сам же подумал:
– Хорошо, значит со мной проведет собеседование мой коллега. Это правильно, ведь ему я и на пальцах объясню свои дела и нововведения. Профессионал поймет. Да и мои предполагаемые наниматели, видимо, не дураки. Эти-то, из органов, все каких-то обормотов засылали. Вербовщики хреновы. А здесь коллега, и уважаемый. Ну, да утро вечера мудренее. В эту ночь я уснул спокойно и быстро.
На следующее утро, как всегда, первым приехал блудный зам. Чего-то он помятый какой-то. Интересно, чем же он вчера причастился? С его-то опытом! Но назойливых клиентов он отправлял сегодня особенно виртуозно и как-то особенно безнадежно для них (некоторых становилось безотчетно жалко). Я даже незаметно залюбовался им. Сам же как-то незаметно наносил на лист бумаги какие-то строчки. Пристрастился с недавнего времени рифмоплетствовать. Это немного успокаивало меня в непростых жизненных ситуациях.

Сказали как-то мне,
Что в этом мире
Буквально все имеет
Смысл и Цену.
И в том уверен был
Я долго
И этот смысл искал
Везде глубоко
И цену назначал
Явленьям мировым,
И сам не прогадать
Хотел своей цены.
Так долго жил.
И жил бы еще
Дольше,
Когда бы не узнал,
Что это все
Не точно.
Имеет смысл и цену
В этом мире
Не все.
Не все и продается.
Не все исчислить
Можно
И осмыслить.
Но просто так
Принять от Бога
В умиленье,
Молитву прочитать
И вспомнить
Провидение.

Так я отвлекся и не заметил толком, когда на пороге моего огромного кабинета появился человек. Одет он был подчеркнуто строго, и судя по всему очень дорого.
Насмотревшись на своих прежних покровителей, предпочитавших другой стиль и манеру одеваться, я уже начал отвыкать от настоящей элегантности и сейчас мой взгляд отдыхал и оттаивал. Глядя на этого посетителя было ясно, что он не из тех, кого я в последнее время очень не люблю.
У них если и не в одежде, то в лице запечатлелось желание и потребность превосходства, власти над людьми, которого они готовы добиваться любым путем. Этот же явно знал себе цену. И не нуждался в других признаках самоутверждения.
; Здравствуйте. Вы – Антон Владимиров. Мне необходимо с вами переговорить, – сказал он, не называя пока никаких имен и не представляясь. – Где бы нам устроиться ненадолго, минут так на сорок?
- Пройдемте в другой кабинет, – сказал я. – Там у нас бильярд стоит и обстановка уютнее.
- Что же, пойдемте.
За нами, этаким ужом, пополз и мой зам. Его инструкции, видимо, обязывали слышать все деловые, а по возможности и личные беседы. И он этой инструкции строго придерживался. Однако сейчас и старый лис оказался в тупике. Смешался и отстал под взглядом моего гостя. И под мое прямое указание не шляться на работе где попало, а оставаться на телефоне и вести работу с клиентами. Он проявил благоразумие и вернулся к своему столу. Видимо почувствовал скрытую власть посетителя, да и мою проснувшуюся внезапно решительность и лихую бесшабашность.
- Проходите, пожалуйста, – сказал я, пропуская гостя в обитую штофом комнату, обставленную стандартной офисной мебелью, с давно опустевшим баром, где остатками былой роскоши оставались лишь приличный ковер да раскинувшийся в центре стол бильярда.
- Здесь можно спокойно разговаривать? – задал мой гость обязательный в мире привычной и естественной конфиденциальности вопрос.
- Видимо, да. Моих покровителей интересует по-серьезному лишь деньгохранилище и своя кордегардия. Там они возились со своими техническими приспособлениями. А здесь они сами больше отдыхали, девок водили откуда ни возьмись, выпивали частенько и прочее такое. Вряд ли себя сами прослушивали. А ко мне очень серьезно никогда не относились. Считали, что я достаточно сильно ими запуган, – ответил я столь пространной репликой.
- Все же нам лучше куда-нибудь выйти, – предложил мой собеседник, – только уж пусть ваш старый товарищ об этом не знает.
- Так мы ему не скажем, а дверь я запру. Выйдем по-тихому, на задний двор.
- Ну что ж, пожалуй.
Мы вышли на улицу черным ходом и попали во двор нашего здания, там не было ничего, кроме каких-то заброшенных боксов и сараев – то ли складов, то ли гаражей, используемых сейчас всеми кому не лень под общественные туалеты.
Потом такими же дворами вышли на параллельную улицу, где стояли несколько автомобилей. Мой собеседник подошел к белой «Волге», открыл дверь и гостеприимным жестом пригласил меня устраиваться на заднем сидении. Сам сел рядом со мной и только после этого представился:
- Меня зовут Сергей Николаевич Смирнов. Вам обо мне говорил Павел Леонидович Кравцов.
- Я даже не сразу понял, что говорит он о Пашке (не привык я его называть столь официально, все Пашка да Пашка), но замешался лишь на секунду.
- Конечно, конечно, – ответил я. – Собственно, я догадался. Очень давно вас жду, и очень рад тому, что наша встреча наконец состоялась. Честно говоря, устал даже ждать немного.
- Тогда давайте доедем до моего офиса, там нам будет удобнее разговаривать.
- Это, наверное, лучший из возможных вариантов, – сразу же согласился я.
- Борис, поехали к нам, – сказал он своему шоферу.
И мы поехали. В дороге Сергей Николаевич молчал. И я, попробовав было задать своему собеседнику пару предварительных вопросов, также замолчал.
Ехать же нам пришлось достаточно долго. Только минут через тридцать мы въехали в боковые ворота здания Центробанка России на Фонтанке. Там обычно жесткий пропускной режим, дальше поста милиционера не пройдешь, если не звали, а сейчас у нас даже никакого удостоверения не спросили. Значит, мой новый знакомый здесь птица высокого полета, и мое появление заранее оговорено с охраной. Впрочем, чего удивляться. Это мелочи по сравнению с тем, что за один день эти люди без моего участия и даже явки умудрились отвадить от меня мою назойливую и наглую «крышу».
А ведь те в свое время, таким же образом, в один день без шума и пыли выгнали от меня моих старых тамбовцев, которые мне поначалу надоедали своими шумными визитами, непрерывной картежной и бильярдной игрой, непрерывными разборками и разводками, которые они вовсю организовывали на моей территории.
А сейчас даже в свое кафе неподалеку на Московском проспекте они проезжают, объезжая здание банка за квартал. И если меня где увидят на улице, то и вида не подают, что мы знакомы. Тогда я и подумал было о том, что ребята из «органов» действительно надежны. Этакие внучата Феликса Эдмундовича, который хотя многих простых с улицы и не любил, но своих вроде защищал и ценил.
Правда, быстро разуверился в этом. То же, что они сейчас так быстро и легко отвалили сами, только дополнило картину моего разочарования в них и вселило чувство уверенности в могуществе моих новых знакомых.
Все это я анализировал и продумывал, двигаясь по каким-то лабиринтам и изгибам коридоров, следуя за Сергеем Николаевичем. Надо сказать, что раньше я бывал в этом доме, но в эти дебри заходил впервые. Наконец мы добрались до лифта, который бесшумно доставил нас куда-то, не отобразив на своих табло никакой информации об этом. Впрочем, этот коридор был короткий. В него выходила лишь пара дверей, в одну из которых мы и зашли.
- Располагайтесь, пожалуйста, – гостеприимно предложил теперь уже не гость, а хозяин. – Я сейчас распоряжусь насчет кофе, а вы присаживайтесь, курите, осваивайтесь. Разговор нам предстоит длинный. Да еще лучше позвоните сразу всем, кому считаете нужным – жене там и своему старому драбанту. Пусть вас не ждет сегодня.
Я последовал совету и набрал несколько телефонных номеров. Сказал всем, что появился серьезный клиент, и я работаю с ним по поводу получения стабилизационного кредита, и еще чего-то там наплел.
Сергей Николаевич спокойно, и не торопя меня, дослушал мои телефонные разговоры. Ничто в его лице и позе не говорило о каком-то удивлении или недовольстве моими действиями. Я же, сделав последний звонок, отодвинул телефон и взялся за чашку с ароматным кофе, чем как-будто выразил свою готовность приступить к собеседованию, которое и началось незамедлительно.
– За последнее время мы многое о Вас узнали, – без предисловий начал Сергей Николаевич. – Так что на биографических анкетных вопросах останавливаться не будем, но перейдем к делам более серьезным.
Он отпил глоток кофе из своей чашки, как будто давая мне возможность продолжить начатую им тему. Я был напряжен и не замедлил воспользоваться предоставленной возможностью высказаться.
- Конечно, и о моих проблемах Вы тоже немало знаете, – несколько даже заискивающе, но с надеждой, спросил я. Искренне сознавая, что именно груз моих заморочек может не понравиться кому угодно, в том числе и новым предполагаемым нанимателям. Мне же уже хотелось попасть к ним. Я ощущал благотворно надвинувшееся на меня так нужное сейчас спокойствие. Я все более был готов к тому, что называется борьбой за место под солнцем.
- Если Вы серьезно думаете, что мы занимаемся такой ерундой, как проблемы каждого захудалого банка, то Вы не правы. Неувязок сейчас более чем достаточно. У всех. Есть и весьма серьезные. О них мы точно знаем. Но Ваши до таких явно не доросли. Впрочем, не буду скрывать, у нас есть некоторые контрольные замеры, эпизоды из Вашей жизни и работы, о которых мы осведомлены достоверно и обстоятельно. Поэтому начинайте рассказывать. И постарайтесь поменьше сочинять. Наслышан, что этим-то Вы грешите изрядно. Впоследствии это может пригодиться, но сейчас – воздержитесь. Ни Вам, ни нам проколов не нужно, – таковым был его ответ, который несколько остудил мою нервозность, прояснил ситуацию и дал совершенно определенное направление начавшемуся разговору.
Впрочем, в дальнейшем говорил больше я. А Сергей Николаевич внимательно слушал, прерывая меня изредка короткими как выстрел вопросами, просьбами уточнить детали, назвать цифры, фамилии. Ни разу он не сверялся ни со своими записками, наличия которых не скрывал, ни разу не сделал пометок в своем блокноте, видимо, и так хорошо владел собранной информацией по моему небольшому пока досье.
Тем временем я начал свое достаточно сбивчивое повествование (у меня всегда так, раскачиваюсь долго), но постепенно входя в колею и ощущая, что собеседник меня неплохо и с полуслова понимает.
- Свой банк мне удалось открыть буквально «на халяву». Этим самым банком от меня откупились мои бывшие компаньоны. Хотели видеть меня подальше от дела, которое мы начинали вместе, но постепенно они его подмяли и сочли полностью своим. Я не скандалил и не расстраивался, но принял их предложение спокойно и отвалил. Денег у них даже не просил. Бесполезно. Но взял наводку на помещение, готовый услужить банк-метрополию, и практически без средств, на одной наглости, быстро открылся в качестве филиала. Недели две упивался новым положением молодого управляющего банком, подбирал штат (секретаршу покрасивее), больше мне и не полагалось пока. Но на эту должность я устроил целый конкурс. Заместитель у меня был готовый, полученный по наследству. Тот самый драбант, которого Вам довелось увидеть сегодня в офисе. Была еще от старой жизни «крыша». Бандитская. Тамбовцы, но не какие-то навороченные, а помельче. Впрочем, с крутыми бандитами – это все сказки, по-моему. Все они какие-то несерьезные. Ни ума, ни фантазии. Так вот, они прямо как дети обрадовались, что появился у них свой банк. Экскурсиями приезжали, телок своих возили и сами не вылазили. Кофе пили, в карты играли, да немногих клиентов распугивали бритыми затылками. – Я на мгновенье замолчал, отпив глоток кофе.
- Кто конкретно из тамбовцев тогда у Вас бывал, – спросил в это время Сергей Николаевич.
- Кувалда, Баскак, Хохол, Лука, Ус. Пару раз Рыба заглядывал. Да. И Кум как-то наведывался. – Я назвал еще несколько типичных переходящих кликух, после которых конкретизировал в двух словах, о ком именно я в данный момент говорил. – Иногда Кирпич захаживал. Он-то, конечно, не тамбовец, но бывал у меня, ценил мои финансовые консультации. За жизнь любил со мной поговорить. Вообще, я его с давних пор знаю. Еще когда он у Андрея Берлина «за печкой» жил. После возвращения с очередной отсидки. Или из дурдома. Я уж точно не помню. Да и не важно это. Знавал я и кого-то из его окружения. Дочек, брата, жену новую, – я явно разошелся, напав на хорошо знакомую мне тему и готов был продолжать далее, но мой собеседник остановил этот словесный поток, дав мне ясно понять, что эта тема сегодня его не интересует.
- Хорошо, с бандитами пока закончим. Продолжайте про банк.
- Так вот, эти самые бандиты начали меня доставать, что мол денег я им давно не отстегивал. Они-то меня в поте лица охраняют. Жопы рвут из-за меня. А я неблагодарный. Но с ними никакой работы не получалось. Лезли везде, клиентов отпугивали, или «закрышить» пытались. Многие после этого уже и не заходили никогда. А один раз так и вообще классическую разводку устроили. С моим старым клиентом, да не просто клиентом – другом – Василием Смородиным. Я-то об этом ни сном, ни духом. А они его отпасли, наезд устроили, то ли в виде казанцев, то ли еще каких отморозков. Напугали его здорово. Он – ко мне. Знает, что я с ними хотя и вынужденно, но общаюсь. Я встречу устраиваю, они договариваются, человека успокаивают и едут как ни в чем не бывало на разборку сами с собой. Инсценировали все, правда, без выдумки и с ленцой. Только тем и взяли, что напугался Вася здорово и сразу всего не понял. Я-то быстро догадался, что это подстава. Да и бандюки потом с премией для меня приперлись. Якобы сам Кум меня почтил. Мол, продолжай в том же духе, сдавай им клиентов. Это для меня точкой стало. С бандюками я уже общаться не мог, физическое к ним отвращение испытывал. Но и отвязаться от них не легко было. Стал искать новую «крышу». Из тех кто покруче и кто, как я думал, такими разводками заниматься не будет. Ну ясно, что из органов кого-то. На крайний случай ментов, а лучше бывших кегебешников. (Я догадывался, что они бывшими не бывают, но входят в действующий резерв). Напрямую мне к ним не сунуться было. Финансовых мускулов я еще не накачал. А в кредит они просто так не верили и не работали. Рекомендация с поручительством требовалась.
- Ну и как же этот вопрос решился? Только конкретнее, с фамилиями, – вставил свой очередной каверзный вопрос мой собеседник.
- Ну я же не зря все-таки Финэк закончил. У нас там каждой твари по паре. И менты, и комитетчики, и бандиты, и воры – все в одном флаконе. Вышел на одного через профессора Благова. Он (профессор) недавно кафедру получил, взяточник, пробы некуда ставить, а никто не трогает, хотя все знают. У них там целая фабрика по производству кандидатов наук запущена (видимо и докторов из всяких там «узбеков» пекли, но меня пока что туда не допускали). Со штатом, квотами, учеными советами, охраной, разведкой и контрразведкой. Я сам у них немного поварился, но не доварился. Денег не хватило, хоть и на банке сидел, но подкормил их в свое время неплохо. Так вот, этот профессор и познакомил с одним чином. Он в другом институте работал, какая-то странная должность, но сам из комитета. Действующий резерв называется. Зовут Александр Аркадьевич Шмелев, по званию – майор запаса. Поговорили мы с ним пару раз. Несколько встреч мне устроили. Что-то там проверяли, утрясали. Но для меня-то это не ново было. Я уже в институте и через комитетные, и через партийные проверки проходил. Ведь в номенклатуре состоял и секретарствовал в комитете комсомола. Правда, в партию так и не вступил, хотя звали. А потом очень наши чекисты удивлялись, как я на этом посту и не в партии (удивляться им было легко – контора их была прямо над райкомом комсомола, куда я за зарплатой приходил). А потом, когда я всякие дискуссии начал устраивать типа «нужен ли нам комсомол», так и вопросы стали ставить, и проверки устраивать. Не крупные, но и сейчас – ничего особенного. Тогда все утряслось, как и сейчас, собственно. А дня через три Александр Аркадьевич с бригадиром моих тамбовцев встречу попросил организовать. Приехал ко мне один, на своей «шестерке» потрепанной. Меня выйти попросил. Уж не знаю, о чем они там говорили, но не более двадцати минут. А потом вышли, попрощались этак мирно и, довольные друг другом, разошлись. Больше я своей прежней «крыши» не видел. Точнее, видел издалека. Ведь они в том районе постоянно паслись, база у них там была, или что-то вроде этого. Они же меня обходить предпочитали. После этого я к новому своему куратору уважением проникся...
- Ладно, закончим и с ними на время. Снова к банку вернемся, – вновь резко направил разговор в нужное ему русло Сергей Николаевич.
- С новой крышей я банк быстро поднял. Правда, метрополию пришлось сменить, но все сделали молниеносно, да и «крыша» на этот раз здорово помогла. Клиентов с улицы набирать не стали. Недосуг (не до сук). Но взялись за конвертации. Я с этим делом давно был знаком. Недаром с Андреем Берлиным работал. Школу прошел у него великолепную. В этом деле у нас главное выдумка. И неохваченные еще стихийные массы. Когда-то он мне показал, как можно валютчиков с «галеры» заставить на себя работать. Уж на что был народ вольный. А вскоре к нам в контору в очередь стояли. Сносили «обрезки» – так называемую неликвидную валюту – скандинавскую, латиноамериканскую, южно-азиатскую и африканскую даже. Они ее чуть не на вес продавали. А он ее мешками в Германию вез, через Шененфельд знаменитый, и в Западный Берлин. Тогда Стена еще вроде и была, но уже условная. Да и у нас с Прибалтикой также непонятно все было. Ну, а там все утрясал. И вез как ручную кладь (до десяти тысяч долларов) целыми фургонами компьютеры, ликер и «Рояль» небезызвестный. Его тогда весь город пил. Так что школа была очень хорошая...
- Не откланяйтесь, пожалуйста. К своему банку вернитесь, – снова остановил поток моего красноречия собеседник.
- Ну а что, банк. Я тоже нашел такую неохваченную категорию свободолюбцев. И взял их в оборот. Точнее, новая «крыша» взяла, а я только финансовую схему проработал и направление определил. Тогда у «челноков» денег прорва была. А обходились они без «крыш», без централизации. Внутри своих групп варились. Нашли мы одного такого. Отконвертировали его на сказочных условиях. Он доволен и дальше готов так работать. А мы ему – давай курс тебе еще льготнее сделаем, а ты нам свою выручку сдавай ежедневно, точнее мы сами заберем. А к твоей поездке выдадим тебе все в лучшем виде. Он поначалу сомневался, но Александр Аркадьевич его авторитетом придавил (и «развел» тоже видимо). И сделали мы по задуманному. Отконвертировали ему двадцать пять тысяч баксов. Но взял он их у нас к новой своей поездке через две недели. А до этого времени мы его деньгами оперировали. «Короткие деньги» тогда в моде были. По кредитам сумасшедшие проценты платили. Валюта шла не в диковинку, под процент в день, а пару раз так и полтора процента дали, ну а на рубли самая смелая фантазия была нужна, чтобы о процентах говорить. На первой сделке ничего, конечно, не заработали. Из своих еще докладывали. Но известность приобрели и доверие некоторое. Так что в следующий раз уже целая компания этих челноков у нас конвертировалась. Там и сумма была покрупнее, почти триста тысяч долларов, и со сроками более четко и продолжительно. Так что сняли уже и урожай некоторый. Ничего не скажу плохого про новую «крышу» – дали и в дела вложиться, и самому по деньгам подняться, и с конторой поработать. А в развалинах уже поднадоело пребывать. Правда, особых ремонтов не разводили. Было бы куда самим приткнуться, да деньги сложить, а клиентов с улицы мы всеми силами отваживали, иногда даже с помощью охраны. Не нужны они нам были. «Челноков» тем временем прибывало. Суммы конвертации росли. А желающих кредитоваться по «короткой схеме» тоже более чем достаточно. Так что развивались мы бурно. За месяц как-то до пятнадцати миллионов долларов отконвертировали. Заработали неплохо. Себе я выписал «черным налом» пятнадцать кусков в зеленых. И зама не обидел. Тот, наверное, меня и продал. Но я-то действительно не по чину взял. После этого и начались мои злоключения. Взял-то я явно не по чину, малость поспешил, а то и не малость, а очень так даже здорово поторопился.
- Это Вам объяснили, или сами поняли? – спросил Сергей Николаевич.
- Да уж и того, и другого было. И объясняли, и сам понимал. В общем, теперь-то уж точно знаю, – чистосердечно и искренне ответил я.
- Это хорошо. Ну, а на сегодня пожалуй есть смысл прерваться. И так уже заговорились непомерно. Сейчас поедем со мной в нашу квартиру, тут недалеко, а завтра уже чего-нибудь и решим.
На этом разговор окончился и мы отправились снова куда-то, но уже другой дорогой. Снова были какие-то коридоры, лифт, а там темный вечерний двор и знакомая светлая «Волга». Расположившись на заднем сиденье и захлопнув за собой дверь, я расслабился и почему-то успокоился. Хотя для меня еще далеко ничего не решилось, и в жизни моей не изменилось. Но за последнее время я привык доверять своей интуиции (рассудок потерял уже для меня свой в прошлом высокий авторитет), а интуиция мне настойчиво подсказывала, что все будет «о, кей».
Остаток этой ночи я помню смутно. Когда мы приехали на место, я был рад побыстрее добраться до кровати, упасть на нее и уснуть. Спал я недолго, но весьма крепко, а когда проснулся, за окном только начала заниматься заря. На меня же напал демон сомнений, и я стал лихорадочно вспоминать вчерашний день.
- Что же я вчера говорил? Не сморозил ли чего? Впрочем, вроде бы вчера не сорвался, не привирал ничего, а говорил как на духу. Вот только подойдут ли мои откровения этим людям, – пока я не называл их еще своими даже в мыслях.
Так я лежал в полудремоте и сомнениях еще пару часов и уже истомился от своих страхов и сомнений. Но вот в комнату кто-то вошел. Я пригляделся, ожидая увидеть кого угодно, но все же удивился, когда увидел, что вошла миловидная молодая девушка. Включила свет, улыбнулась мне и спросила, чего бы я хотел на завтрак.
- Неплохо было бы кофейку сварить и яичницу зажарить, глазунью, если можно, – несколько смущенно сказал я.
- Можно, – сказала она.
И, улыбнувшись, скрылась за дверью. Я в это время резко поднялся, надел на себя свою одежду (сейчас я здорово жалел, что одежда была несвежей, ведь таскал-то я ее уже почитай неделю). Но что же теперь сделаешь, опять упущение.
– С таким количеством проколов меня наверняка никуда не возьмут, – думал я, лихорадочно пытаясь завязать узел галстука, а он, как назло, получался чересчур толстым и кривобоким, ужасно меня раздражая.
Я вообще смущаюсь в присутствии красивых женщин. Когда же я, наконец, оделся и вышел из своей комнаты, то меня ждал готовый завтрак, полный набор центральных и городских газет, некоторые из них мне были незнакомы, а ведь раньше особенно внимательно следил за новинками печати.
Я с удовольствием воспользовался гостеприимством моих новых друзей. Перекусил, и с особой радостью засел за чтение прессы, ведь занятие это уже как-то забросил в последнее время, предполагая, видимо, что всем мировым проблемам и кризисам очень далеко до моих заморочек. Но все было не совсем так. Россию сотрясал экономический финансовый кризис августа 1995 года, начавшийся со ставшего памятным «черного вторника». Разрушались как карточные домики финансовые пирамиды и банки.
Казалось, что только и разговоров об этом, а «обманутые вкладчики» казались каким-то политическим прогнозистам и футурологам серьезнейшей политической силой, готовой поставить Россию в «новую позу» Кто-то пользовался моментом и объединял их в движения, союзы и партии, наживая политический, да и финансовый капитал, делая уже обманутых обманутыми в квадрате.
Вообще-то таковое развитие событий мной профессионально читалось заранее, но увидеть это воочию и ощутить было занятно, хотя и жутковато. В общем, обстановка была весьма напряженная и прямо-таки предвоенная, но меня она, на удивление, только успокоила. Мои проблемы уже не представали столь зловещими и глобально неразрешимыми, да и окружающая обстановка действовала умиротворяюще.
Надо сказать, что провел на этой квартире я практически весь день. Читал, смотрел телевизор, разговаривал с Людой (так звали мою утреннюю гостью) о погоде и перспективах финансового рынка, давал ей указания насчет ланча, а потом, по прошествии некоторого времени, и обеда. Старался быть при этом достаточно скромным и непривередливым.
Освоившись, даже стал подкатываться к Людмиле на предмет того, а где это собственно я нахожусь, как называется контора и прочее.
Поверьте мне, ничего личного, никаких «клиньев», или там неоправданного вожделения, хотя девушка была действительно привлекательная. Но, как оказалось, настолько же и неразговорчивая на служебные темы.
До телефона в этот день я также не добрался, но это меня сегодня только очень даже радовало. Ближе к вечеру приехал Сергей Николаевич, который приветствовал меня уже как старого знакомого.
- Еще ничего окончательно не решено, но я предлагаю тебе прокатиться за государственный счет в столицу. Ты не против, я надеюсь?
- Конечно, нет. На сколько времени приблизительно? – спросил я весьма заинтересованно, стараясь выглядеть при этом сдержанно, что мне явно не удавалось.
- Это зависит от того, как ты там договоришься. Если все получится, то года на три или того поболее, ну а если не сработаешься, то вернешься денька через два. Только это будет не очень хорошо. И это ты должен сам прекрасно понимать.
Меня это вполне устраивало, о чем я и сказал своему собеседнику, озаботившись на этот раз способом своей поездки.
Я думал, что ехать придется поездом или лететь на самолете. Но отправились мы на машине. Это был удобный бронированный микроавтобус, чем-то напоминавший изнутри инкассаторский броневик (у меня в банке был похожий бронированный «Чароки»), хотя снаружи выглядел весьма цивильно и мирно. Лишь загнутый в дугу рожок – эмблема «Спецсвязи», говорил о том, что машина эта принадлежит фельдъегерской службе Министерства обороны.
В числе моих попутчиков было двое молодых парней, даже на первый взгляд производивших впечатление весьма сильных физически, из-под пиджаков их выпирали пистолетные кобуры, с которыми они не собирались расставаться, по-видимому, всю предстоящую дорогу.
Нельзя сказать, что они были молчаливы. В дороге мы немало беседовали о футболе там, и о состоянии финансового рынка, но стоило только намеком проскользнуть вопросу о том, кто они сами и чего везут, и куда, и к кому мы собственно едем так быстро, как они замолкали. Не предлагали переключиться на другую тему, не делали многозначительного выражения лица или словесных намеков, но просто замолкали. И снова начинать разговор приходилось мне. Это было нелегко, и поэтому я решил отказаться от своих провокационных попыток разговорить их на весьма интересующую меня сейчас тему. Впрочем, доехали мы достаточно быстро.
В Москве же меня высадили прямо у пашкиного дома. Я его прекрасно знал, обыкновенная «коробка», каких немало в Кунцеве. Я раньше бывал здесь неоднократно, но сегодня все выглядело почему-то более многозначительно. Я взлетел к нему на третий этаж, не пользуясь услугами лифта, позвонил в дверь и с радостью ощутил движение, возникшее за толстым металлом специально укрепленных дверей. Уже через секунду дверь открылась и на пороге меня приветствовал одетый в знакомый мне затрапезный спортивный костюм улыбающийся Пашка – Павел Леонидович Кравцов.