Z-мир. 74. Внутренняя свобода
По своему изначальному происхождению все ограничения, которые могут быть наложены на поведение человека, делятся на два класса: внешние и внутренние. Первопричина внешних ограничений лежит вне инстинктов, целей и установок самого человека; первопричина же внутренних ограничений лежит в самих инстинктах, целях и установках (в частности, в принципах) человека. Соответственно этому делению ограничений на два класса отсутствие внешних ограничений я называю внешней свободой, а отсутствие внутренних ограничений – внутренней свободой.
Достоинство этого определения двух классов свободы человека состоит в том, что оно позволяет описать (через ограничения) и классифицировать ВСЕ конкретные виды как внешней, так и внутренней свободы, что является чрезвычайно важным для описания различных видов насилия и методики их констатации (идентификации). Мистические определения свободы порождают волюнтаризм при определении насилия, что нередко ведет к неразрешимым противоречиям в уголовном праве, в результате чего виновные остаются безнаказанными, и невиновные попадают в тюрьму.
Категория свободы в философии – одна из самых туманных, между тем, она ведь касается каждого человека. И если саму свободу люди хоть и по-разному, но как-то себе представляют, то различие между двумя видами свободы – внешней и внутренней – для большинства людей выходит за пределы понимания. Попытаемся, однако, разобраться в этих двух свободах.
В самом простом объяснении внешняя свобода – это отсутствие внешних давлений и ограничений. Вот, например, пока никто камень у дороги не трогает, он абсолютно свободен: что хочет, то и делает. Одно только не устраивает нас в понимании свободы камня – ему никакая свобода не нужна. Из этого напрашивается мысль, что свобода имеет отношение лишь к вещам одушевленным, а точнее – к целеустремленным, кому свобода нужна для осуществления своих целей.
Итак, первопричиной ограничения внутренней свободы, в отличие от внешней, являются не внешние субъекты и объекты, а сам субъект, точнее – его инстинкты, цели и установки. Так, человек, имеющий установку «Не укради!», не свободен от этой установки и не может позволить себе украсть даже при отсутствии свидетелей, в то время как человек без подобной установки при отсутствии угрозы наказания непременно возьмет чужое.
Этот пример наводит на мысль, что внутренняя несвобода во всех случаях есть явление негативное, вредное для человека. Однако этот вывод поспешен, ибо мы рассмотрели подчинение человека установке «Не укради!» в отрыве от ситуации в целом.
Во-первых, вор мог не заметить присутствия свидетелей либо недооценить на что способны правоохранительные органы и, в конечном итоге, понести заслуженное наказание, существенно ухудшив тем самым свое положение по сравнению с честным человеком.
Во-вторых, даже если вор наказания избежит, то сам факт воровства существенно (на порядок!) понижает жизненный уровень общества, а ведь без воровства людям живется несравненно комфортнее, нежели в воровском обществе, ибо в обществе без воровства не приходится тратить огромные средства на охрану своей собственности: в таком обществе заборы, запоры, охранная сигнализация, противоугонные средства и т.п. становятся нелепыми ненужностями…
В-третьих, происхождение установок бывает двух видов: навязанных внешней средой и принятых к исполнению (взятых на «вооружение») по собственной инициативе. Первые установки мало чем отличаются от внешнего принуждения – не ворую, потому что боюсь наказания. Свободно же выбранные установки управляют поведением человека принципиально иначе, например, так: не ворую, потому что это унизило бы мое чувство собственного достоинства. Возможны и другие мотивации инициативного отказа от воровства.
Получается, что при инициативном выборе установок человек выражает свою независимость от всех и вся, проявляя тем самым внутреннюю свободу. И инициативный выбор кардинально отличается от проявления предпочтения. При предпочтении – например, между супом и компотом – человек осознанно или неосознанно наделяет вещи количественными оценками (неважно, в какой системе измерения): например, суп – четыре балла, компот – пять баллов, и однозначно (без выбора!) забирает себе вещь с большей оценкой. При выборе же количественные оценки не вычисляются. Так, в альтернативах украсть или не украсть, казнить или помиловать и т.д. выбор есть, а количественных оценок нет.
Напрашивается мысль, что под ВНУТРЕННЕЙ СВОБОДОЙ человека нужно понимать именно ИНИЦИАТИВНЫЙ ВЫБОР УСТАНОВОК (не порожденных никаким внешним принуждением) с последующим подчинением им своего поведения. При таком взгляде на внутреннюю свободу кардинально меняется и понимание внутренне свободного человека. Действительно, вор, никогда не утруждавший себя принятием установки «Не укради!», в принципе не может быть внутренне свободным человеком; напротив, он обречен проявлять себя как безвольный РАБ своих биологических инстинктов.
А вот внутренне свободный человек стоит НАД своими инстинктами: он ВОЛЕН им как подчиниться (если это не противоречит другим его ценностям), так и не подчиниться (если это противоречит его ценностям и установкам). История знает немало случаев, когда человек не изменяет своим принципам ни под какими пытками – даже под угрозой убийства.
Особый случай внутренней свободы – это свобода от общества. Марксисткая догма гласит: «Невозможно жить в обществе и быть от него свободным!». Под несвободой от общества марксисты понимают, возможно, объективную несвободу. Действительно, если человек мне чем-то мешает, я не имею права его убить и вынужден считаться с его существованием.
Полагаю, однако, что основоположники марксизма отказывают гражданам тоталитарного общества не только в праве на внешнюю свободу, но и на свободу внутреннюю. Оно и понятно: внутренне свободным человеком невозможно манипулировать, ибо внутренне свободный человек САМ создает себе систему ценностей. И, наоборот: внутренняя несвобода есть необходимое условие свободы внешней!
Вот почему во всех государствах с авторитарным управлением самыми опасными врагами государства (согласно государственной пропаганде, так же и общества) объявляются внутренне свободные люди – люди, имеющие собственное мнение, а не зомбированные государством. (И это поистине поразительный факт: по существу ВСЯ позитивная культура в России – наука, искусство, литература, педагогика – создана так называемыми «ВРАГАМИ НАРОДА»! Однако власть и по сей день не брезгует никакими средствами для уничтожения независимых – не зависимых от власти – мыслей и идей…
Однако вернемся к внутренней свободе человека ОТ общества.
Да, до поры до времени человек усваивает ценности и установки, привносимые в его сознание родителями, школой, улицей, государством. Но случается (и это удивительно, что случается!), что у кого-то, когда-то, как-то сознание пронзается мыслью: я буду жить по СВОИМ правилам – чего бы мне это не стоило! И… в один миг человек отваливается от толпы, от «осознанной и неосознанной» необходимости! Происходит невероятное: человек становится РАВНЫМ всему обществу! Отныне он ни на кого не смотрит снизу вверх, как собачонка на хозяина, как недостойный на божество. Отныне он человек, равный только самому себе!
Конечно, одной удивительной способности еще недостаточно, чтобы оказаться внутренне свободным человеком и добиться высоких результатов в различных сферах деятельности. Тем не менее, это та стартовая линия, от которой начинается отсчет развития Личности. А день обретения внутренней свободы является, по существу, Днем рождения Личности.
Подводя итог, можно сказать, что, внутренняя свобода дана достойному человеку в основном для того, чтобы возлагать на себя определенные обязанности. Несвободный же человек обязанностей иметь не может.
| 
0
Я не журналист. Хотя и среди журналистов хватает приятных людей. 
