Начну я с вопроса: если бы вы имели возможность выбирать, иметь или не иметь способность оскорбляться, вы бы ее выбрали? Многие люди зададут мне контрвопрос: какой смысл рассуждать о невозможном? – если способность есть, то от нее никуда не деться!..

Ну да хозяин – барин, а я, похоже, урод, ибо с раннего детства был, по-видимому, лишен этой способности. Вообще-то, для продолжения разговора стоило бы уточнить, что такое оскорбление. Согласно Википедии, это умышленное унижение чести и достоинства личности, выраженное в неприличной форме. Но здесь я не понимаю фактически ни одного слова строго. В отношении себя я понял бы лишь одно: что кто-то хочет информационно причинить мне ущерб. Но я и сегодня, на 76-м году жизни, не представляю, как это может быть осуществлено БЕЗ моего согласия!

...В пять лет я напялил на голову высокую боярскую шапку прадеда и вышел на улицу. Ну и ровесники сразу меня окрестили: ПОП! И вот что интересно: несмотря на то, что я никогда не отзывался на прозвище, оно все равно укрепилось навсегда. Когда после пятилетнего отсутствия я вернулся в деревню, все (и взрослые) воскликнули: «Витька-Поп приехал!». Но поскольку это сочетание звуков произносилось беззлобно, то я пропускал его мимо ушей совершенно равнодушно.

Несколько хуже было с подмосковным прозвищем в 9 лет. Увидев на тропинке козий помет, я воскликнул: «Глядите, котяхи!». И с этого момента на целых три года, пока я не ушел учиться в другую школу, на мне так и повисло: «Котяшкин». Возможно, кроме меня, и смысла-то этого слова никто не знал, но все же было немного обидно. Однако я никак не реагировал и на это прозвище и через три года оно растворилось в пустоте...

Правла, в десять лет я и сам попробовал оскорбить – соседскую девчонку спортивного сложения да еще старше меня на два года. Покрыв ее матерным словом издалека, я надеялся удрать от расправы. Но она оказалась на порядок проворней и, догнав меня, надавала небольших тумаков. А когда она вернулась к себе, я повторил оскорбление с гораздо большего расстояния. Но я не улизнул от нее и в этот раз!.. И мне ничего не оставалось, как навсегда прекратить кого бы то ни было обзывать...

А лет в четырнадцать во мне произошел философский перелом: информацию, которая мне не интересна, я просто перестал воспринимать. Не воспринимать угрозу было, конечно, нельзя, но поскольку оскорбление ею не являлось, то оно навсегда перестало для меня существовать как явление. Так что с того времени никто не мог оскорбить меня никаким словами в принципе.

Но то, что я никого не оскорблял, вовсе не означало, что мои слова никто не воспринимает как оскорбление кого-то и за это я не получу отмщения. Прежде всего есть такое психическое заболевание как мнительность. Обычно оно сопровождается разными другими неприятными отклонениями в поведении человека, по причине чего нормальные отношения с таким человеком не складываются уже «на подходе». Но бывает, что обида возникает на совершенно ровном месте и без малейших признаков на ее причины. Вот одна из таких историй.

После смерти в 2008 году Нины Некипеловой, нашей близкой подруги и соседки, ее сын Женя дом продал и перехал с семьей в Страссбург. Отличные отношения сохранились у нас и с ним, и через какое-то время он с семьей прихал недели на две к нам отдохнуть. И вот через неделю на совершенно безоблачном небосклоне проявилась странность: жена сказала что ей надо уехать. И уехала. На другой день уехал и Женя. О том, что они уехали из-за какой-то обиды, мы узнали лишь через неделю и то косвенно: ни на телефонные звонки, ни на «Емелю» они не отвечали. И что послужило причиной разрыва, мы не знаем по сей день. Ситуация тем более странная, что мы ни при них, ни за их спиной, ни вообще не сказали про них ни единого нелицеприятного слова. Ну да насильно мил не будешь...

Феномен оскорбления заключается в том, что вердикт об умысле оскорбить выносит лицо оскорбленное. И если последнее, а тем более обладающее властными полномочиями, заинтересовано в причинении какого-либо ущерба оскорбителю, то кары не избежать. Богатейший и изощреннейший инструментарий по ложному обвинению в оскорблении разработал КГБ, и он беззастенчиво используется по сей день в российской юридической практике в борьбе с инакомыслящими, причем с большим размахом. В принципе, любое высказывание по любому поводу может быть квалифицировано как злонамеренное оскорбление данного лица – всё зависит от талантливости казуиста. А лжеоскорбителю в таком обществе стоит получить юридическую подготовку по самообороне от злодеев при законе.

Однако самый важный случай оскорбления – с ошибочным вердиктом по факту оскорбления. Но об этом речь пойдет во второй части.