Хоть мы и не северные люди – мои корни находятся в Тульской области, а Сонины – в Ставрополье, тоска по Северу сопровождает нас все время. Три лета нам довелось побывать в студенческой стройотряде на Камчатке (правда, на широте Москвы да к тому же намного позже окончания университета) – денежку зарабатывали. А как только деньги запахли хоть подержаным и горбатым, но "Запорожцем", то вскоре (не без поддержки близких людей) запах этот воплотился в реальность. И спустя некоторое время отправились мы на ближайший от Москвы Север – в Карелию… Но об этом чуть ниже. А сейчас небольшое отступление, имеющее отношение к нашему путешествию.

"Новая информационная стратегия", принятая российскими властями в связи с событиями в Беслане, отнюдь не является новой, более того, стратегия эта не менялась со времени захвата власти большевиками. Как-то году в 1968-м я нашел на фрязинской свалке чуть ли не полный комплект административно-географических карт СССР 1955 года издания (около 100 листов) – секретнейшей, как я понял, десятикилометровки. Тогда по наивности я еще полагал, что карты для внутреннего использования соответствующими органами делаются добротными и правдивыми. Увы, они оказались далеко не точными, если не сказать ложными. Как раз во время карельского путешествия мы из-за этого попали впросак.

Надо сказать, что упомянутая карта была в моих руках не единственной – в нашей домашней библиотеке были десятиверстки Российской империи изданий 1896-го и 1918 годов (любопытно, что карта 1896 года позволяла легко найти сотню кладов и захоронений от Москвы до Урала, координаты которых были точно указаны в Отчете Петербургского археологического общества за 1896 год, который, кстати, тоже имелся в нашей библиотеке…). Так что у меня была возможность сравнивать карты разных изданий…

И вот, "по-научному" разработав план предстоящего путешествия по восточному побережью Онежского озера, мы с двумя детьми и с горбатым багажником на горбатом автомобиле отправились в неведомые края.

…Когда сказочная речка Индоманка (впадающая в Белое озеро) осталась позади, мы оказались в Андомском Погосте, километрах в тридцати от границы с Карелией. Судя по советской военной карте, дальнейший путь на север нам предстоял не по лесной неезженой дороге и даже не по булыжной мостовой, а по прекрасной дороге республиканского значения. И погода была на славу – как в день нашего свадебного путешествия по непроходимым болотам между Тучковым и Звенигородом, в районе Глубокого озера.

Однако, не доезжая семи километров до Карелии, не только асфальт, но и булыжная мостовая остается лишь на карте – в реальности же развороченный тракторами проселок. И лишь установившаяся сухая погода дала нам маленькую надежду, что уж ЗА русско-карельской границей мы выберемся из российского бездорожья (как это раньше случилось на русско-эстонской границе). А за "границей" такие загадочно-манящие названия – Гакугса, Пудож, Пяльма… Может, прорвемся?!.

Но… человек предполагает, а советская власть располагает: километра через три "Запорожец" садится на брюхо, и колеса повисают над дном колеи. Было очевидно, что из такого положения выехать нельзя!

Терпеливо разбиваем палатку – благо, обочина широкая и сухая. Прекрасная теплая и тихая ночь в еловом лесу. Ложимся спать – утро вечера мудренее: утром полностью разгрузим машину, подложим бревна и выберемся из колеи. А там будет видно.

И вот, как когда-то на Меже в Тверской губернии, слышим мы на заре добрый голос:
– Эй, кто есть?

Вылезаю из палатки. Передо мною – мужик с топором и котомкой – лесник, видимо. Показывая на "Запорожец", он добродушно-утешительным голосом говорит:
– Ну, это дело поправимо.

Я хотел было таскать хворост для подкладки под колеса, но лесник дал понять, что это излишне. За несколько ударов топора он вырубил бревнышко метра три длиной и попросил меня сесть за руль. Сам он, подсунув торец бревно под колесо, используя само бревно в качестве рычага и опираясь им об край колеи, легко приподнял машину и… переставил ее на сухое место. От какого-либо вознаграждения он категорически отказался, но посоветовал вернуться в Андомский Погост и объехать Онежское озеро с запада, поскольку 7-километрового участка дороги "республиканского значения" (обозначенного на упомянутой выше карте) не существует и НИКОГДА не существовало, а проехать его можно лишь на гусеничном вездеходе.
Мы тепло распрощались с лесником и с добрым его напутствием тронулись в путь.
Радостным и грустным венцом того нашего путешествия в Карелию оказалась стоянка на Онашинском озере (на современных картах – Анашкино оз.), километрах в сорока от Петрозаводска.

Было начало августа, а температура чистейшей воды в озере была все еще градусов под 25-26. Палатку поставили прямо на брусничник – другого места не было. А в сотне метров от стоянки мы обнаружили море земляники гигантской высоты – по самое колено! Про рыбу я уж и не говорю. В общем – сущий рай. Если бы не одна "мелочь"…

Мы сидели у костра, разведенного на спине огромного гранитного валуна, как вдруг возле нас остановилась "Волга", но, немного постояв, поехала дальше: очевидно, мы чем-то "гостям" помешали. А минут через двадцать километра за два от нас мы услышали два взрыва.

***

На военной карте в том месте было второе озеро. Мы предположили, что пассажиры "Волги", как теперь их назвали бы – "новые русские", глушили там динамитом рыбу…

Я вспомнил рассказ очевидца о том, как вот такие же "новые русские" на ГАЗ-69 расстреливали из "Калашникова" сайгаков в степях Калмыкии. Десятки трупов животных оставлялись на поле "убоя": значит, стреляли не на мясо, а явно для собственного удовольствия.

Не желая завершать рассказ на мрачной теме, я хотел бы добавить несколько теплых слов о наших лесниках-спасителях: чтобы понять уходящий в прошлое загадочный феномен "русской души", достаточно по уши застрять на глухой лесной дороге в "Запорожце"…