Нина Комарова. КНИГА ЛЮБВИ И ГНЕВА. 36.

 

***

Конец 1981 года ударил переводом Виктора в Чистопольскую тюрьму, и изменением режима писем. Теперь их можно было получать только одно в два месяца.
Свидания в Перми не получилось из-за "изменения режима": 4 месяца Витя пробыл в ПКТ, после тяжелейшей болезни. (Друзья объявили тогда забастовку, требуя врача-специалиста для Некипелова, за что и получили от 2-х до 4-х месяцев ПКТ. Витя же отбыл его по выходе из больнички. Чуть подправили и дальше пошли добивать. 4 месяца ПКТ – за организацию забастовки!)
А я все это время, с ноября, ждала свидания. И писала: "Приеду, милый. Приеду хотя бы для того, чтобы ты увидел, что я улыбаюсь тебе. А я увижу твою улыбку... Конечно, хочется ощутимо обнять тебя, прижаться... Ладно, Мирушкин, главное – мы есть. И это самая большая наша сила. И это – наша радость... Твоя Я".
В 1981 году Витя еще читал. Перечитывая свои записи из прочитанного во Владимирской тюрьме, он переписал мне несколько писем М.Цветаевой Волошину, юношеские наивные и страстные. Впрочем, нет, конечно, не наивные. Просто юность часто бывает прямолинейной и этим часто по самому большому счету, бескомпромиссно, права. Старшее поколение свои компромиссы оправдывает жизненным опытом. Именно умение идти на компромиссы называется мудростью. И без них, без этой мудрости невозможна вообще жизнь. Как говорил великий Гойя: "На то и существует в мире ложь, т.е. вежливость, чтобы жизнь была сносной".
Эти юношеские письма Марины Цветаевой переносили в собственную юность... Бушующее, грохочущее море, одинокий кипарис на краю обрыва впитывает в себя и соленые брызги, и неумолкающий рев; он стоит вечным вопросом – что есть жизнь? – и хрупким тоненьким, но торжествующим ответом – сила, красота, вечность!..

После посещения французской художественной выставки в Москве писала Вите, что хорошо было б смотреть на полотна вместе, как когда-то в Эрмитаже. Многое здесь видела впервые. Несколько картин Шагала покорили. Я смотрела их и видела Бредбери. Доброта, тепло, звон тонкого колокольчика, зов в никуда, в непонятное, но прекрасное. Интересно было увидеть Малевича, великолепные работы Петрова-Водкина – в удивительном совершенно цветовом исполнении.
Запомнились две картины неизвестного мне раньше художника Лентулова – "Москва-1912" и "Колокольня Ивана Великого". Последняя изображает храм, церковь с колокольней. Звонарь раскачивает колокола... Слышен звук колокола, и от звука ли его или от тяжести ударов качается колокольня и весь храм...
Витя отреагировал глубоким вздохом, и страстным желанием когда-нибудь пойти на такую выставку... "Мы обязательно сходим, Нинуш, с тобой. Именно с тобой..."
Свидания нет. Писем нет.
7 декабря. Я пишу будто в пространство.
"Вить!
Я зову тебя с каждым днем, с каждым письмом все громче, громче.
Вить! Где ты? Что с тобой?
Два года сегодня, как мы стремимся друг к другу в тревоге, волнениях. Два года. Как один затянувшийся длинный томительный нескончаемый день. И столько в нем всего, что когда-то невероятным покажется, как же все уместилось в нем. Поистине, "очевидное – невероятно". В истории чудес не меньше, чем в природе. И самое главное чудо, как из множества сплетений жизней, судеб, осмысленных и неосмысленных, маленьких и больших событий, часто жестоких и неоправданных и неоправдываемых, получается эта самая история, и какое-то будто бы "закономерное развитие"..."
20 декабря. Опять в никуда:
"Ноябрьское свидание отменилось, а Женька так рвался на него. Женька – моя тоже постоянная тревога, забота. С 4-х лет по сути живет в ожидании чуда. То чуда новой квартиры, то чуда возвращения папы, то чуда дальней поездки, т.е. выезда из Союза, то опять чуда встречи с отцом... И не везет ему на чудеса. Вот так однажды скажет себе: чудес не бывает. А может быть, уже сказал? И всем управлениям, и всем учреждениям эта потеря веры – опять же, из Галича, – "до лампочки"...
Витюшенька, родной мой!
Дорогой наш!
Любимый!
Поздравляю тебя с Новым годом. Пусть он будет хорошим годом. Пусть принесет нам радость встреч, пусть сохранит в нас нашу Веру, поддержит Надежду.
Пусть наша любовь и в Новом году будет тебе поддержкой, силой...
Будь, родной!
Всегда о тебе и всегда с тобой. Твоя Нина".

===========

На фото: Нина Некипелова с дочкой Линой за приготовлением «лекарства» для политзаключенных. 1982. (Из архива публикатора.)