В сознании большинства не развращенных роскошью сельских жителей России тропа занимает особое и трогательное место. Впрочем, в сознании лишь тех, кто хоть однажды об этом задумался, что случается нечасто... Конечно, я говорю не о туристичских тропах, кои в большом количестве проложены ищущими экзотики обеспеченными горожанами., но о тропах, которые служили кровеносными артериями Русской Деревни и Глухой Тайги.

Как культурный горожанин не станет пить шампанское из стакана, так и истинно сельский житель не будет говорить о тропе в пренебрежительном тоне. Каждый переход по тропе – это четко очерченный во времени и  пространстве кусок ЖИЗНИ. По крайней мере так это понимаю я (и, в принципе, мне этого достаточно). Как и все запахи в детстве, я помню все свои тропы.

...Тропа от Новой Деревни до станции Пушкино (1946 год, когда еще не было тротуаров), по которой мама носила меня на горбу или везла на санках, чтобы затем на поезде отвезти меня в московский детский сад. Первый участок тропы проходил под пологом елового леса. Я и сейчас помню корни деревьев, разбегающиеся в разные стороны от стволов. И, между корнями в суглинистой почве, лужи, окаймленные высохшей еловой хвоей , иногда, во время цветения елей, окрашенной в желтый цвет...

Через четыре года я, уже второклассник, буду по этой тропе относить отчиму, работавшему сторожем в Спецбуре, горячий обед: два ломтя черного хлеба и щи в белом фаянсовом кувшине с лепниной. Это было совсем недалеко от дома, но живописная тропа превращала простое поручение в экзотичное путешествие, заканчивавшееся в крошечной деревянной будке с окошками на три стороны и, главное, с буржуйкой, благодаря которой в зимнее время можно было погреться.

========

На фото (ок. 1966 года): Спустя 20 лет. Мост через Серебрянку позади. Уже проложено шоссе. Тропа (справа, за снежным валом) уже заасфальтирована. Еловый лес почти сведен на нет. Сторожка «Спецбура» находилась точно на уровне фотосъёмки.

/Продолжение следует/