Отношения Z-людей с либерально-демократическим государством ничем не отличаются от отношений с ним всех прочих людей, и расмотрение этого случая я оставлю на самый конец. Принципиально иная ситуация в случае авторитарного государства, которое рассматривает всех граждан как свою безраздельную собственность с использоанием их в целях, чуждых самим гражданам. И здесь глупо ждать милости от диктатора, который, как показывает история, милостивым никогда не бывает. А чтобы оценить свои возможности по самозащите от диктатуры (особенно при малочисленности оппозиции), нужно, прежде всего понять логику диктатуры.

В основе государства лежит культура народа: его типичные чувственные, эстетические, логические и, в первую очередь, управленческие (в частности этические) принципы. Как показывает история и что соответствуют логике, благоприятной почвой для диктатуры является насаждавшаяся веками рабская психология. Безвольные холопы могут быть очень смелыми против внешнего врага, но перед ликом своего Хозяина их хватает кондрашка. Они напрочь лишены способности к самоорганизации и с возгласом «Володей нами!» дружными рядками становятся в позу рака перед каждым  (лишь бы он был из «своих»), кто скажет: «Я ваш Хозяин!»...

Еще в детстве я услышал жуткую формулу бытия российского человека: «Мы люди подневольные!» Думаю, что эта формула родилась еще во времена татарского нашествия. Согласие россиянна на духовное рабство перед Хозяином делает россиянина стерильным в отношении любого самоуправления. Россиянин может бунтовать и бунтовать жестоко, но к самоуправлению он и сегодня не способен в принципе, ибо слой граждан, способных управлять, за последние сто лет нещадно искоренялся и фактически сведен к нулю. Даже содержание самого понятия «управление» отождествляется с безграничной властью самодура: «Что хочу, то и ворочу!». Вот почему марксизм-большевизм, который также не имел ни малейшего представления об управлении, мог победить только в обществе, организационно отсталом, несколько столетий находившемся под внешним игом восточного типа.

Существует неумолимый социопсихический закон: традиция, заложенная в подсозанние народа, не может быть выкоречевана за два-три поколения. Эпоха Горбачева-Ельцина со всей убедительностью показала, что россияне неспособны к самоуправленияю даже тогда, когда эту возможность им «преподнесли на блюдечке». [В последнее время по ТВ по нескольку раз в день повторяют мантру Путина: «Залог наших успехов – в нашей силе!» А вот в либеральном государстве залог успехов в другом – в добром разуме...]

Важно понять, что в холопском обществе на месте Хозяина не может оказаться либеральная личность, ибо против нее и народ (его большинство), жаждущий «твердой руки», и конкуренты на кормило. Историческая ценность горбачевско-ельцинского периода состоит в том, что он убедительно показал, что, если холопскому обществу дать самую полную политическую свободу, оно все равно довольно быстро скатывается обратно к диктатуре. [Эту мысль я понял уже будучи диссидентом и правозащитиком. Понимая, что «социализм с человеческим лицом» есть чистой воды утопия, я остался в правозащитном движении в основном по нравственным причинам.]

Жизнь либерала в авторитарном государстве, с неподконтрольной обществу системой управления, по большому счету лишена смысла. Собственно говоря, в границах авторитарного государства всего два варианта: либо быть холуем Хозяина, а после его смерти – его наследника, либо наполнить свою жизнь содержанием, далеким от развития социальной жизни, т.е. до конца своих дней уйти во внутреннюю эмиграцию. Первый вариант омерзительный, второй – унизительный. Бросить свою жизнь коту под хвост – на это способны только мелкие, продажные душонки, у которых в жизни не было достойных Учителей. Отсюда и трагедия многих диссидентов брежневского времени, лишенных реальной возможности «свалить»...

Таким образом, чисто логически мы получаем единственный для либерала прагматически разумный вариант реализации своей жизни в цивилизации: внешняя эмиграция, причем главный вопрос: «валить» не куда, а откуда! Неважно куда – лишь бы свалить (ну и, конечно, не попасть при этом в Северную Корею или Исламское государство), ибо СВОБОДА – это изначальное, базовое условие для любой осмысленной жизни (вот почему российская цензура с такой ненавистью обрушивается на любое проявление свободы не только в поступках, но и в мыслях, и свобода как наивысшая западная ценность подвергается всяческим издевкам).

Поскольку базовое насилие с эмиграцией в либерально-демократическое государство кончается, то жизнь в нем подчиняется другой, довольно понятной логике, которая рассматривается в различных главах данной книги. И потому я продолжу рассмотрение задачи выживания либерала в авторитаром государстве.

Относительно комфортная внутренняя эмиграция возможна при наличии следующих условий:

– отсутствие детей или хотя бы мальчиков (идущих на «пушечное мясо» или на забаву «дедов»);

– содержание работы для заработка, далекое от управленческой и военной сфер;

– возможность уплаты минимальных налогов;

– возможность не контактировать с носителями идеологии диктатуры;

– наличие условий для ведения натурального хозяйства;

– быть мастером на все руки.

Но положение резко ухудшается, если человек решается противостоять диктатуре. Я не разбираю тут вопрос, разумно это или нет, в любом случае этот человек – герой и заслуживает высочайшего уважения. Помню, как на заре своего диссидентства меня поразило признание авторитетнейшего для меня политолога-диссидента Александра Островского в том, что он не уверен в том, что сможет выдержать изощренные пытки, применяемые чекистами. Получается, что либералы никакие не сверхгерои, а просто люди с совестью и с острым ощущением несвободы, с правом на слабость. (Я был поражен тем, что государство Израиль дает право своим гражданам НЕ выдерживать пытки.)

Существует абсолютный закон природы: все реальные вещи (и люди) различны. Поэтому как бы диктатор и его холуи ни хотели, чтобы люди были лишь абсолютно послушными винтиками для удовлетворения их корыстных интересов, биологический закон стремления разумного существа к защите своей индивидуальности (а то и субъективности) заставляет людей хоть как-то, хоть в чем-то противостоять преступной (с точки зрения либералов) власти. А поскольку любому делу всегда предшествует мысль, то диссидентство начинается с инакомыслия. Авторитарная власть об этом прекрасно знает. И потому не воровство, не грабежи, не насилие, а именно инакомыслие считается в авторитарном государстве одним из самых опасных деяний. При Сталине инакомыслие наказывалось смертной казнью, при Брежневе срок наказания снизили до (максимум) 12 лет лишения свободы (не считая пожизненного заключениях в психтюрьмамх). В Перестройку большинство инакомыслящих эмигрировало, а недобитые остатки были вскоре отданы на растерзание агрессивно-послушному большинству, прекрасно знающему, что нужно власти.

Методы преследования инакомыслящих остались чексистско-трусливыми. В эсновном это фальсификация уголовных дел («наркомания», «незаконное» предпринимательство и т.п.) и кампании опорочивания (типа Поклонного митинга со спекуляцией Георгиевскими ленточками).

Однако главная беда состоит не в преследованиях, а в принципиальной неспособности современной либеральной полуинтеллигенции к самоорганизации. Это значит, что и на современном этапе диссидентство остается всего лишь явлением духовным и нравственным, но никак не политическим. Ибо «развитие» российского общества состоит, с одной стороны, в возрастании бездуховности и меркантильности, а с другой – в появлении люмпен-диссидентства при «хорошем» Хозяине. (Впрочем, советские диссиденты были намного образованнее сегодняшних: те читали Самиздат, эти же блещут своим невежеством при полном доступе к объективной информации...)

Развитие корпоративно-авторитарого государства, каким со времен Хрущева является российское, определяется законами развития корпорации (обычно предельно закрытой от общества и потому трудно прогнозируемой). Тем не менее, при отсутствии мировых экономических и политических катаклизм сведения об известных российских властных корпорациях позволяют делать долговременный прогноз. Но только вряд ли это может стать утешением в старости при осознании бездарно прожитой жизни...

Устойчивость авторитаризма объясняется не только устоявшейся рабской психологией общества, но и самим механизмом власти. В авторитарном государстве законы вырабатываются людьми, рвущимися к высшей власти, а следовательно с моралью и интеллектом ниже среднего. Исправить этот порок государства могло бы только многочисленное высокоинтеллектуальное сословие, но в ближайшие столетия его появление не предвидится, и потому перед Z-одиночками стоит труднейшая задача достойного выживания.

Несколько слов хотелось бы сказать и о положении Z-людей в либерально-демократических обществах.

В конце 20-го столетия стало выясняться, что сытая и во всех отношениях благополучная жизнь также таит в себе угрозу деградации цивилизации. Ее причина кроется в появлении духовной и творческой лени – зачем шебуршиться, если и так ВСЁ хорошо?! Отсутствие сознательного СТРЕМЛЕНИЯ к совершенству поставило западный мир перед угрозой его физического покорения и уничтожения сверхдиким восточным миром, главными столпами которого являются религиозный фанатизм, зависть и халява (из этого проистекает и его безудержная агрессивность; кстати именно в этом направлении развиваются все авторитерные общества).

Из всего этого проистекает и весьма слабая надежда на развитие Z-движения: в авторитарных  обществох Z-мировоззрение (сама идея стремления к совершенству) считается государственным преступлением, а в либерально-демократических – объективно не необходимым...

Напоследок напомню, что цель Z-мира – не сонное благополучие во всех отношениях, а ЭНЕРГИЧНЫЙ поиск реальных проблем и путей их устранения. Нужно понять, что при отсутствии энергичного разума любое благополучие рано или поздно разрушается – как извне, так и изнутри. (Кстати, я не коснулся еще одной сверхугрозы – превращения человечества в популяцию инвалидов, о чем рассуждать вслух в сегодняшнем псевдогуманном обществе считается неприличным...)

Хочется крикнуть: «Мама, роди меня обратно!». Но кому-то же нужно выносить помои за тяжело больными...