Любовь-энергия

Пьер Тейяр де Шарден, «западный» гений, создавший универсальную философскую систему, весьма близкую к индуистской, попытался синтезировать науку и духовность вполне в духе Тагора. В своем знаменитом труде “Феномен человека”, он так определяет дифференцированное единство:

«В любой области – будь то клетки тела, или члены общества, или элементы духовного синтеза – мы видим дифференцированное единство. Части развиваются и  достигают организованного единства. Игнорируя это универсальное правило, пантеизм  сбивает нас с толку культом великого Одного, в котором  индивидуумы теряются словно капли воды, или крупицы соли,  растворенные в море… Нет, крупицы сознания не стремятся потерять свою индивидуальность».[8]

К несчастью, в тоталитарных обществах личность принесена в жертву универсальному порядку вещей.  Не удивительно, что такие системы недолговечны. С другой стороны, раздутые индивидуалистические «эго» в западных демократиях ведут к отчуждению своих членов, а значит, к ослаблению всего общества. Ясно, что требуется “срединный путь”. Однако следует быть осторожным при определении этого пути, т.к. легко опуститься до мещанства или цинизма.      

Шарден отмечает различие между индивидуальностью и личностью: “Вершина нашей оригинальности – наша личность, а не индивидуальность; первую можно обнаружить лишь через эволюцию мира и духовный синтез”.

Любовь – единственный ответ для такого синтеза. И не только метафорически, но и с научной точки зрения. Именно в этой точке поэзия сливается с наукой. В весьма интересном параграфе «Любовь-энергия» Шарден утверждает: 

“[Любовь] представляет собой общее свойство всей жизни, и как таковая присуща в разной форме и степени всем формам, последовательно принимаемым организованной материей. У млекопитающих, с которыми у нас много общего,  мы легко обнаруживаем ее различные качества: половую страсть, отцовский или материнский инстинкт, социальную солидарность и т.д.  В нижней части древа жизни аналогии становятся мене ясными. Они стушевываются и оказываются неуловимыми. Но и здесь, на самом рудиментарном уровне, если бы у молекул не существовало внутреннего влечения к единению, то физически любовь не могла бы обнаружиться и выше, у нас, у людей.”[9] 

Шарден предпринимает попытку решить поистине сверхчеловеческую задачу – исследовать природу любви, так сказать, на физическом уровне, выходя за рамки ее традиционно культурной парадигмы и метафоры, и определяя ее как космическое чувство, присущее всей материи. Там же он пишет:

«Чтобы мир пришел к своей завершенности под воздействием сил любви, фрагменты мира ищут друг друга. И здесь – никакой метафоры. Сила ли она, или кривизна, или всеобщее притяжение тел, которым мы столь поражены, –  лишь обратная сторона или тень того, что реально движет природой. Чтобы обнаружить «ключевую» космическую энергию, следует, если вещи имеют свою внутреннюю сторону, спуститься во внутреннюю или радиальную зону духовных притяжений.

Любовь во всех своих нюансах – не что иное, как более или менее непосредственный след, оставленный в сердце каждого элемента психической конвергенцией Универсума. Если я не ошибаюсь, не тот ли  это луч света, который может помочь нам яснее видеть окружающее вокруг нас?

Мы страдаем и беспокоимся, замечая, что нынешние попытки коллективизации человечества приводят вопреки предвидениям теории и нашим ожиданиям лишь к упадку и к порабощению сознаний. Но какой до сих пор мы избирали путь для единения?  Защита материального положения. Создание новой отрасли промышленности… Что же удивительного, если вслед за животными сообществами мы механизируемся самим ходом нашей ассоциации! Даже в высокоинтеллектуальном акте развития науки (по крайней мере, до тех пор, пока он будет оставаться чисто умозрительным и абстрактным) наши души сталкиваются лишь косвенно и как бы окольным путем[10]. Еще один поверхностный контакт и, значит, опасность еще одного порабощения… Только любовь по той простой причине, что лишь она берет и соединяет существа их сутью способна – это подтверждает ежедневный опыт – завершить существа как таковые, объединив их.  В самом деле, в какую минуту двое влюбленных достигают полного обладания самими собой, как не в ту, когда они утрачивают себя друг в друге?

Человечество, дух Земли, синтез индивидов и народов, парадоксальное примирение элемента и целого, единства и множества – для того, чтобы эти сущности,  ранее считавшиеся утопическими, однако на самом деле биологически необходимые, обрели в мире плоть, не достаточно ли вообразить, что наша способность любить развивается до охвата всей людей, всей Земли?

Чувство Универсума, чувство целого проявляется в охватывающей нас ностальгии при созерцании природы, перед красотой, в музыке, при ожидании великого...  Исключая мистиков и их толкователей, как могла психология игнорировать эту фундаментальную вибрацию, тембр которой для натренированного уха слышится в основе или, скорее, на вершине всякой сильной эмоции? Резонанс в целое – существенная нота чистой поэзии и чистой религии.  Что же выражает собой этот феномен, появившийся вместе с мыслью и возрастающий вместе с ней, как не глубокое согласие между встречающимися друг с другом реальностями – разъединенной частицей, которая трепещет при приближении к остальному (Reste)?» [11]

Я намеренно привел эту пространную цитату из Шардена, поскольку именно в ней, как мне кажется, он выразил поэтическую парадигму с особой ясностью и полнотой, начало которой положил Платон своим определением: «Любовью называется жажда целостности и стремление к ней»[12]. 

После секуляризации науки в 16-17-м столетиях, проблема любви была делегирована теологам, поэтам и психологам. Ученые свели любовь к естественной селекции, физиологии и биохимическим реакциям. В этой точке поэзия и наука разошлись и стали враждебны друг другу.  В этом состоянии они остаются и по сей день[13].

Концепция «любви-энергии», впрочем, не принадлежит исключительно западной философии.  В древней тантрической науке мы находим детально разработанный принцип «любви-энергии» задолго до того, как им заинтересовались западные ученые.  Центральным положением тантры является дуальная природа всего сущего. Нет ничего однополярного, все имеет биполярную структуру. Так называемое «единство вещей» заждется на единстве двух сил, или полюсов – Шиве и Шакти – символизирующих мужское и женское начала жизни. 

Чтобы лучше понять данную мистическую концепцию вселенной, обратимся к традиционной индуистской доктрине универсальной клетки (Брахманды), которая расщепилась на две составляющие – Космического мужчину и Космическую женщину. 

Поскольку обе части и их последующие подразделения принадлежат целому, существует естественное притяжение между положительным и отрицательным, как на космическом уровне, так и на низших уровнях, до самого атома, который состоит из биполярной структуры с положительным ядром и отрицательными электронами, окружающими его самым загадочным образом. (Все обстоит так, как если бы память о разделении никогда не оставляла частицы, и они постоянно стремятся к объединению).  Поведение этих двух частей единого организма как-бы отражает двойную установку сознания на одновременно существующие дуальность и единство. Не может быть отдельно стоящих частей, и в то же время, полное притяжении невозможно, если между ними (и в них) не действует сила притяжения. Это тайна: в физике такое явление известно как притяжение, в обыденном, человеческом контексте – любовью иди влечением.

Концепция Шивы и Шакти в предельном выражении представляет собой Высшую Космическую Дуальность, иногда называемую Космическим Андрогеном. Принцип отталкивания существует на низших уровнях сознания, где биполярный элемент принимает множественность форм и не может вынести вмешательства, или даже только присутствие другого биполярного элемента, из-за страха потерять свою изолированную, обладающую самосознанием, биполярное единство. Эти тонкие явления могут проявляться в более грубых формах, когда одна семейная группа не воспринимает другую семейную форму; более того, один организм не может наблюдать без опасения за другим организмом (например, в биологии это явление известно как межвидовая конкуренция).

Согласно тантрической доктрине, страдание в жизни вызывается биполярным, разделенным существованием, поскольку истинность – это всегда единство, а не разделенность. Дуальная форма жизни, в некотором смысле, это неестественный образ жизни, смена похожих и непохожих элементов, любовь побеждается ненавистью или наоборот, причем эти крайние состояния присутствуют в каждом отдельном организме. На поверхность, однако, выходит только один из аспектов в зависимости от ситуации.  Возвращением к единству занимается йога, особая наука, или дисциплина. Освоение этого процесса можно рассматривать как эволюцию сознания.

Поэзия как дисциплина

В Бхагавад-Гите, в одной из самых прекрасных философских поэм, созданных когда-либо человечеством, и содержащей мудрость Упанишад в кристаллизованной форме, мы находим следующие строки:

Будь настойчив в йоге,

Выполняй действия, не заботясь о результатах;

Оставайся равнодушным к успеху или неудаче –

Такое равновесие ума называется йогой.

Дело в том, что Поэзия, или высшая Истина, или Красота, не могут открыться эгоистической,  неискренней или слабовольной личности. Ее сознание будет во власти низких желаний и не сможет созерцать истину. Вообще говоря, обычному человеку очень сложно (если вообще возможно) созерцать высшую Истину. Человек может достичь лишь определенных уровней такого созерцания. На протяжении тысячелетий индийские мудрецы и риши разрабатывали ряд практик приближения к Истине, приспособленных для различных способностей.[15] 

Напомню сюжет Бхагавад-Гиты. Арджуна, воин, управляющий колесницей, оказывается между двух армий, готовых  начать сражение на поле боя. Он видит свою родню, братьев, дедушек, учителей и друзей. Убитый горем, он отбрасывает свой лук и стрелы  и отказывается вступать в бой. Неожиданно он замечает, что его колесницей управляет Господь Кришна, который начинает вести с ним одну из самых проникновенных  духовных бесед. Он убеждает Арджуну не отказываться от сражения и мужественно вступить в бой. В ходе беседы, однако, становится ясно, что этот бой Арджуна должен вести с самим собой, с человеческими слабостями, для того, чтобы достичь наивысшей цели в жизни  (освобождения). В аллегорическом смысле поле битвы олицетворяет собой поле, на котором разум ведет битву против (низких) страстей; в определенном смысле это борьба разума с безумием.

По преданию Господь Кришна разработал  для человечества науку йоги, которая представляет собой ряд духовных практик, отвечающих  определенному характеру искателя, а именно хатха-йогу (психофизические упражнения), карма-йогу (бескорыстное действие), бхакти-йогу (преданность выбранному идеалу), джнана-йогу (различение и бесстрастность), раджа-йогу (медитация и джапа). 

Следует заметить, что каждая система йоги в отдельности не может обеспечить интегральное духовное развитие. Все системы тесно связаны между собой, и должны рассматриваться как начальные пути для достижения наивысшего развития.

Например, карма-йога считается обязательным подготовительным этапом и представляет собой прочную этическую базу. Она учит бескорыстию, состраданию, терпимости, доброте, любви, стойкости, самоконтролю и другим высшим качествам, необходимым для развития человека. Она убивает ревность, ненависть, злость и  самонадеянность. Доктрина кармы раскрывает загадку жизни, и ее девиз можно сформулировать так: “Что посеешь, то и пожнешь”, который оказывается истинным не только в физической, но также и в моральной и ментальной плоскости. Выдающийся йогин и общественный деятель Свами Вивеканада говорил:

«Что такое карма-йога?  Это знание того, как следует трудиться. Мы видим, что весь мир работает. Ради чего? Ради свободы, ради спасения. Начиная от атома и кончая высшими Существами, каждый трудится по одной и той же причине – для достижения свободы разума, тела и души. Все неустанно стремятся освободиться от рабства… Поэтому карма-йога говорит нам: не ищите плодов своих трудов! Освобождайтесь!»[16]

Этот призыв может показаться западному человеку абсурдным, поскольку он (или она) привыкли работать для достижения результатов, и чем скорее, тем лучше. Вся этика бизнеса капитализма, например, основана на понятии прибыли. С другой стороны, карма-йога дает понять, что ожидание “плодов” может спровоцировать жадность и затемнить  достижение благородных целей. Не говоря уже о том, что у «результатов» такого корыстолюбия могут быть тяжелейшие последствия.

Другая проблема – способность предвидеть последствия своих действий. Именно карма-йога делает упор на причинность человеческих действий (и мыслей), указывая на то, что “добро, которое мы делаем сегодня, принесет счастье завтра”.  (Я понимаю весь скепсис, который может вызвать данная формула у западного человека; но должен заметить, что ее справедливость подтверждается на значительных временных промежутках, часто перекрывающих жизнь отдельного человека).  Эта формула находится в очевидной оппозиции к  “научному” детерминизму или фатализму (утверждающему, что все наши мысли и действия определяются биохимическими процессами, независящими от нашей воли). 

Мета-наука

Тантра, древняя индуистская мета-наука (которую можно перевести как «паутина знания») объединяет в себе поэтические и научные аспекты реальности.  Ее сердцевиной  является наука об энергетических потоках во вселенной, человеческом теле и душе. В тантре разработана сложная система пробуждения кундалини – психосексуальной энергии, управляющей всеми процессами посредством т.н. чакр (центров, которые отражают уровни психического развития); глубоко исследуется природа звуков (мантры) и символов (янтры).  

Два важных ответвления тантры, а именно аюрведа (ведическая медицина) и джьотиш (астрология) хорошо известны на Западе, хотя и в упрощенном варианте. Кроме того, у тантры тесные связи с алхимическими традициями Китая, Индии, Ближнего Востока и Европы. То, что сегодня называют алхимией, по сути, есть интерпретация тантры. Поэтому не будет преувеличением сказать, что европейский мистицизм во многом лишь обновленная тантрическая традиция.

Таким образом, тантра – это наука, интегрирующая духовные, оккультные и материальные знания. Прозрения тантры находятся в поразительном согласии с достижениями современной «западной» науки (квантовой физикой, системной экологией и юнгианской психологией [17]), хотя этот факт и не признается официальной наукой; более того, именно тантра подчеркивает тесную взаимосвязь между энергетическими и моральными проблемами для решения важнейших задач сохранения личного и общественного здоровья. 

В чем же особенность тантры по сравнению с другими йогическими дисциплинами?

Отличие очень тонкое. В большинстве религиозных практик существует аскетическое отречение от внешнего в пользу внутреннего, от материального в пользу духовного, отсечения всех желаний как препятствий на пути к садхане (духовной практике).

Для тантры же, напротив, все сущее в мире, все материальные формы и их восприятие представляют собой не препятствия, а спасительные пути для достижения просветления. Желания преодолеваются не путем подавления и отречения, а путем преображения и трансформации. Всё в мире, и сам мир – лишь пути к совершенству.  Видимое – путь к невидимому, а не помеха на пути. В тантре объект неразрывно связан с субъектом, объект – это полюс, для которого существует дополняющий его другой полюс (субьект). Любое бытие – это лишь комплекс субъект-объект, и поэтому, не возникает даже мысли о преодолении сознания объекта, изменение может касаться лишь отношений между объектом и субъектом. И в этом смысле тантра гораздо глубже и экологичнее других религиозных учений. 

По учению тантры в западном мире уродливые или «грешные» вещи воспринимаются вне контекста. В то же время с точки зрения самих вещей они ни плохие и ни хорошие. Эти суждения выносит лишь наше сознание, обусловленное частными интересами. Вселенная имеет бесконечное число точек зрения, которые восходят к единству через грубое, тонкое и божественное разделение. Сперва мы приходим в соприкосновение с объектом. Затем начинаем думать о нем. Возникает ложная идея, которая генерирует желание (т.е. низкую страсть).

Техника тантрической йоги включает в себя чтение мантр, выполнение ритуалов посредством янтр и адаптацию к определенной степени реальности. В этом процессе человеку следует выучить множество мельчайших деталей, а также выполнить очищение тела, ума и социальных отношений. Загадочный процесс под названием ньяса  представляет собой обратные техники, позволяющие почувствовать объект в самом себе, ощутить божество внутри себя. Все это ясно дает понять, что тантрическая садхана является одновременно точной наукой  и тяжелой и опасной практикой.

Тантра неразрывно связана со всеми видами искусства, с поэзией и музыкой. Беседы между Шивой и Деви  (Богиней) легли в основу индийской музыки и танца. Шива также известен как Натарадж, или Бог танца. У Богини свой собственный танец, называемый «лашья». Основы индийского искусства, живописи и архитектуры уходят своими корнями в древнюю мифологию и имеют непреходящую ценность для современного искусства.