Евгений Угрюмов
Давным-давно, когда в речках не только рыбы и лягушки плавали, но и речные лошадки водились, а в лесу не только зайцы и ёжики жили, но и чудесная птица Сирин на ветке дуба сидела… да ты, наверное, и не знаешь, что это за птица такая - Сирин? У птицы Сирин, как и у коварной Сирены, лицо человеческое, а песни она поёт дивные, и стоит человеку только раз их услышать, он тут же становится счастливым.
Так вот там и тогда жила девочка, такая красивая, что люди, встретив её где-нибудь на прогулке, скажем, не могли не улыбнуться и не сказать «Ах, какая пре-лесть», а рыбы, лягушки и водяные лошадки, когда Ах-Какая-Прелесть сидела на бе-режку, выпрыгивали из воды, чтоб поглазеть на красоту.
Там, на бережку, приметил её Водяник и размечтался: «Вот бы мне такую жену».
И так он размечтался, что даже перестал хлопать по воде ладошкой и пугать этим людей, перестал ломать плотины и мельницы, перестал утаскивать в свою глубину купальщиков, перестал кататься на общественных быках и лошадях, и ещё много-много чего перестал, но зато теперь, к каждому приходу Ах-Какой-Прелести, клал он на бе-режок, на травку, то букетик нежных и жёлтых болотных ирисов, то ветку розового багульника, а то и целую горсть разноцветных ракушек и только и ждал случая, когда на бережку появится Ах-Какая-Прелесть, чтоб из тайника в камышах смотреть на неё и любоваться. Показываться ей он не смел, потому что был уж очень некрасив: глаза у него были выпучены, как у лягушки и, как у лягушки, между пальцами, на руках и на ногах были перепонки. Нос был длиной чуть поменьше, чем клюв у журавля, а в зелё-ной бороде запутались водоросли, рачки и раки.
Ах-Какая-Прелесть никак не могла представить себе, кто бы это мог дарить такие приятные подарки и перебирала в уме всех женихов, которые хотели за неё свататься и перебирала бы ещё долго, если бы не подскакала к ней однажды лягушка и не сказала, что подарки эти от Водяника, и что Водяник (тут лягушка приложила лапку к своему рту до ушей и перешла на секретный тон), что Водяник, зашептала лягушка, кажется, мечтает взять Ах-Какую-Прелесть в жёны.
Ах-Какая-Прелесть очень покраснела и попросила, если это можно, передать Во-дянику большое спасибо за цветы и ракушки.
Однажды Ах-Какая-Прелесть передала через лягушку, что хотела бы посмотреть на Водяника, потому что - не могла же она стать его женой, ни разу перед этим с ним не повидавшись. Но Водяник передал, что этого сделать не может, потому что - он уродлив и боится, что, увидев его, Ах-Какая-Прелесть испугается и перестанет прихо-дить на бережок и тогда, даже и помечтать об этом нельзя ему будет.
Но Ах-Какая-Прелесть настаивала, ей очень хотелось посмотреть на Водяника, который дарил ей каждый раз цветы и передавал через лягушку приятные слова.
Наконец Водяник согласился, попросил, чтоб русалки вычесали ему морскими гребешками бороду, оставив, при этом, раков, потому что раки в бороде, у них под во-дой, считались признаком богатства и решил выехать на свидание с Ах-Какой-Прелестью на Водяной Лошадке, но, в последний момент, передумал и только показал-ся ей из камышей, да и то до половины.
Ах-Какая-Прелесть тут же, от страха, упала в обморок, а Водяник, в отчаянье, вырвал у себя клок бороды и нырнул на самое дно.
Когда Ах-Какая-Прелесть пришла в себя и открыла потихоньку глаза; никого уже не было - по речке плыли круги, а лягушка высунулась до половины из воды и проква-кала: «Он же говорил - не надо! Он же говорил - не надо! Он же говорил - не надо!»
Ах-Какая-Прелесть убежала домой; потом ей стало стыдно, и она вернулась и забрала связку белоснежных лилий, последний подарок Водяника.
Несколько дней Ах-Какая-Прелесть не ходила на берег. Да и Водяник несколько дней лежал, зарывшись в тину.
А потом Ах-Какая-Прелесть пришла; и Водяник снова засел в свою засаду в ка-мышах. Снова начались переговоры: снова охи и вздохи, которые, по секрету, Ах-Какой-Прелести передавала лягушка… но вздыхал и охал не только Водяник – Ах-Какая-Прелесть тоже почувствовала, что без этих охов ей уже плохо, что ей, когда она дома метёт пол или пропалывает морковку на грядке, уже не хватает этих охов; что она хочет ещё раз увидеть Водяника.
Но теперь, Водяник не соглашался, ни в какую и передавал через лягушку, что не достоин такой прелести и лучше он будет всю жизнь мечтать, мучиться и возьмёт в жёны такую же уродину как он сам.
Это было уже слишком, и, после таких слов, Ах-Какая-Прелесть сама замечтала… стать его женой.
«Ну и что, что у него раки в бороде, - говорила сама себе Ах-Какая-Прелесть, - и что, что глаза такие большие? – она вспомнила даже, что от кого-то слышала, что где-то большие глаза считаются признаком красоты, и чем больше, тем красивее - зато он добрый, нежный, застенчивый и вообще…»
И Ах-Какая-Прелесть уже представляла себе, как они с Водяником, вдвоём, сидят вечерком на лавочке перед домом и считают падающие звёзды, и загадывают желания, а то и плавают вместе, взявшись за ручки, в глубине…
- Передай Водянику, - просила Ах-Какая-Прелесть лягушку, - что я хочу его видеть.
И лягушка передавала и, приставив лапку к своему рту до ушей и переходя на секретный тон, добавляла от себя: «А может - она уже готова пойти к тебе в жёны».
Но Водяник, ни в какую: «Лучше возьму в жёны такую же уродину, как сам».
Да, это было уже слишком, и Ах-Какая-Прелесть пошла на край леса, туда, где жила одна Вештица… да ты, конечно, не знаешь кто такая Вештица. У Вештицы глазки косят, носик длинный и крючком, сама косматенькая, ножки волосатенькие, и выглядит, как старушоночка, но самое главное - она знает заклинания, может приготовлять волшебные мази и, как ведьма может летать верхом на помеле.
Ах-Какая-Прелесть рассказала Вештице о своём случае, мол, Водяник… «Лучше возьму в жёны такую же уродину, как сам».
- Это, пожалуйста, - сказала Вештица, - из уродливого Водяника красавца не сде-лаешь, а тебя сделать уродиной - с удовольствием, и платы не возьму.
- Как это уродиной? – спросила Ах-Какая-Прелесть.
- Да так, - ответила Вештица, - твои прелести положим на полку, может, кому пригодятся, а тебя подправим так, что будешь для Водяника вполне пригодной; сегодня как раз колдовская ночь, так что приходи на Топкое болото. Только, ровно в полночь, когда Голубая Синюха распустится, - добавила Вештица, а Ах-Какая-Прелесть уже бежала домой.
«Как же, как же, как же?» - думала она.
Прибежала домой и заплакала, очень жалко ей стало свои прелести складывать на полку. И Водяника жалко: что ж он, так всю жизнь и будет с какой-нибудь уродиной жить?
Помчалась снова на бережок, а там уже лягушка ждёт:
«Вот,- говорит, - тебе ожерелье! Из заморских ракушек. Водяник сам, своими руками изготовил, а на словах велел передать, что никакое ожерелье и никакие изумруды всё равно не сравнятся с твоими прелестями».
Ах, до ожерелья ли сейчас!
- Спасибо! - не забыла, конечно, сказать Ах-Какая-Прелесть и наказала передать Водянику, что завтра он должен обязательно к ней выйти, потому что… и не сказала почему, а лягушка так и передала: «…потому что!»
Настал Вечер. Ах-Какая-Прелесть стояла на краю леса и не решалась войти в него. Взошёл Месяц. Он весь дрожал, потому что две Ведьмы откусывали его по кусочку, и он боялся, что его не останется совсем. В лесу, в черноте, что-то мелькало, а что-то - так прямо и уставилось на неё и только и ждало, наверное, когда она войдёт в лес, чтоб замучить, или защекотать.
Ах-Какая-Прелесть сцепила прелестные жемчужные зубки, взяла в руки сучкова-тую палку, чтоб отгонять «что-то» и вошла в лес.
На деревьях и на земле, вокруг, разом вспыхнули светлячки и гнилушки (ты уже знаешь, кто такие светлячки и гнилушки?)… ах! как красиво!
Белым светом заструилась тропинка… ах! какая прелесть!
«Ах какая прелесть-прелесть-прелесть!» - заверещал сухой сучок, расправил крылья, превратился в филина, захлопал глазами и сказал ещё: «Ух-ух-ух! Какая прелость!»
«Прелость, прелость, прелость», - зашумело над головой.
У Ах-Какой-Прелести сердце ушло в пятки.
- А не желаете ли, прелестная Ах-Какая-Прелесть, в нашей весёлой компании, за-быть обо всех ваших неприятностях? – запищал откуда-то тоненький голосок.
- Нет! - сказала Ах-Какая-Прелесть, подняла, на всякий случай, палку и посмотре-ла вокруг, чтоб увидеть, кто это сказал.
- А не желаете ли?..
- Не желаю!
- А…
- Нет! а где ты? кто ты?
- Я здесь, восхитительная Ах-Какая-Прелесть! – пискнуло с одной стороны.
- Я здесь, ослепительная Ах-Какая-Прелесть! – пискнуло с другой стороны.
- Я здесь, Ах-Какая-Прелесть! – пропищало прямо под ногами.
«Прелесть-прелесть-прелесть! – заверещало отовсюду. - Прелость-прелость-прелость», - снова зашумело над головой.
Прямо перед собой, на дорожке, Ах-Какая-Прелесть увидела карлика. На нём был зелёный камзол, красные башмачки, красная шапка с бубенчиками и золотой плащ. Он раскланивался, ножки его, при этом, выписывали такие па и фуэте и так заплетались друг за друга, что было удивительно как он не падал. Наоборот, человечек стал ещё ходить колесом, делать сальто-мортале… да ты, небось, и не знаешь, что такое «сальто-мортале? Это такие смертельные прыжки, когда ноги в воздухе описывают круг и снова становятся на землю.
Появилось много-много других гномов и карликов, в разноцветных одеждах, с колокольчиками на шапках, загрохотала музыка, светлячки и гнилушки закружились вокруг, оставляя при этом за собой светящиеся следы, и маленькие человечки приня-лись откалывать невероятные коленца: размахивать руками, выбрасывать в разные сто-роны ноги, хихикать, корчить рожицы и выкрикивать: «Возьми меня в женихи, Пре-лесть! Возьми меня в женихи, Прелесть! Чем я не жених, Прелесть», и, казалось, весь лес кричал и ухал «Возьми меня в женихи! Чем я не жених!» и не давал Ах-Какой-Прелести проходу. Тогда Ах-Какая-Прелесть махнула своей суковатой палкой, да так, что все испугались, схватились за головы, а светлячки и гнилушки перестали кружить-ся. Ах-Какая-Прелесть воспользовалась этим, перепрыгнула через одного-второго гно-ма и побежала от них прочь по тропинке. Карлики, светлячки и гнилушки, когда опом-нились от страха, бросились за Ах-Какой-Прелестью и бежали за ней, с криками: «Возьми меня в женихи! Возьми меня в женихи!» до самого Топкого болота, где её уже ждала Вештица. Вештице лишь стоило взглянуть в сторону противных гномов, и они сразу исчезли. У Вештицы был в руках букет только что распустившейся Голубой Си-нюхи, который она сунула в котелок, зачерпнула воды из болота и поставила на костёр. Когда вода закипела, Вештица стала бросать в котелок какие-то приправы и снадобья, и разноцветный пар стал подниматься вверх. Вештица стала бормотать разные колдовские заклинания: «Придите ветры буйные, семь ветров, семь ветровичей, семь вихоров, семь вихоровичей», - и велела Ах-Какой-Прелести наклониться над котелком, и сама наклонилась, и, когда они подняли головы, Ах-Какая-Прелесть перестала быть Ах-Какой-Прелестью: глазки её сделались косенькими, носик длинненьким и крючковатеньким, и во все стороны стали торчать нерасчёсанные космочки, а вся она стала похожа на старушонку.
Когда она шла назад, по лесу, все - гномы и карлики, и даже светлячки и гнилушки разбегались от неё во все стороны, а когда она утром шла к Водянику на бережок, все люди, которые ей встречались - не улыбались и не говорили «Ах, какая прелесть», а отворачивались и отводили глаза.
Водяник, после того как Лягушка ему сказала «…потому что!», тоже не терял времени даром. Он поплыл к Лобасте… да ты не знаешь кто такая Лобаста. Лобаста это такая колдунья, русалка, только старая, которая знает волшебные свойства водо-рослей и всяких подводных растений и может, если захочет - делать вред, а если захочет, то и что-нибудь хорошее, что случается реже.
Водяник попросил Лобасту сделать с ним что-нибудь, чтоб Ах-Какая-Прелесть, когда он покажется ей, ну, хотя бы не упала от страха в обморок. Лобаста трудилась-трудилась, Лобаста всё своё колдовское искусство применила и замучила Водяника совсем, но, когда он выехал на Речной Лошадке на бережок, то выглядел вполне при-лично и даже молодцевато.
- Здравствуй Вештица, - сказал Водяник, ты что это здесь делаешь?
- Я не Вештица, - ответила Ах-Какая-Прелесть, которая уже не была Ах-Какой-Прелестью, я уродина, какую ты хотел взять в жёны.
Тогда всё понял Водяник, отвернулся от Ах-Какой-Прелести, которая уже не была Ах-Какой-Прелестью, потому что мечтал он об Ах-Какой-Прелести, а не об Ах-Какой-Непрелести и нырнул под воду, и больше не показывался. И лягушка больше не появлялась.
Заплакала горько Ах-Какая-Прелесть…
…вот было бы несчастье, если бы на другом краю леса, как раз там, где на дубу сидит птица Сирин, от одного только пения которой, люди становятся счастливыми, если бы на том краю леса не жила добрая волшебница, которая отобрала у Вештицы прелести Ах-Какой-Прелести и вернула их Ах-Какой-Прелести и всего лишь за то, что Ах-Какая- Прелесть помогла волшебнице прополоть у неё на огороде грядку с морков-кой.
Теперь люди снова, встретив её, где-нибудь на прогулке, скажем, не могли не улыбнуться и не сказать «Ах, какая прелесть».
А Водяник снова стал хлопать по воде ладошкой, стал ломать плотины и мельни-цы, стал утаскивать в свою глубину купальщиков, стал кататься на общественных бы-ках и лошадях и ещё много-много чего, стал…
КОНЕЦ
|
