Я приеду, мама
Николай Елисеев
Приближался полдень. Жаркое июльское солнце разогрело все вокруг. Даже воздух, влетающий в полностью открытый люк машины, не приносил облегчения – имел запах асфальта и был теплым до тошноты. Артем - двадцатисемилетний бизнесмен - с тоской поглядел на кнопку кондиционера: он не работал уже с месяц, и давно надо было заняться его ремонтом, да все было некогда.
Дорога продолжала плавно ложиться под колеса «БМВ». Из–за жары от асфальта исходил горячий поток воздуха, и иногда, когда машина мягко прижималась к дороге, казалось, что ее полотно исчезало в колеблющемся над асфальтом мареве. Артем взглянул на часы и прибавил скорость: он торопился в Осиновку, где у развилки дорог – на очень удачном месте – достраивалась его третья автозаправка. Точнее сказать, это должна быть не просто АЗС, а целый комплекс с ремонтной мастерской, магазином, небольшой гостиницей и крытой автостоянкой. Можно было, конечно, и не ездить сегодня, так как стройку вела надежная, проверенная фирма, с владельцем которой Артем был в приятельских отношениях. Но он, несмотря на молодость, привык все проверять и перепроверять сам. Возможно, именно поэтому его бизнес развивался удачно.
Артем открыл «бардачок» и чертыхнулся: грейпфрутовый сок, который так хорошо утолял жажду, кончился, а пить очень хотелось. Он всмотрелся в набегающий ландшафт: дорога огибала маленькую деревушку, утопающую в зелени. Недалеко от дороги, у остатков старого колодца, на лавочке сидела пожилая женщина с накрытой белой тряпкой корзиной и смотрела в сторону дороги. Артем часто наблюдал подобную картину: жители придорожных деревень и поселков предлагали проезжающим различные поделки, картошку, овощи, грибы, ягоды и прочую снедь. Он сбавил скорость и свернул на ухабистую грунтовку, идущую в сторону колодца.
Женщина на скамейке была совсем старенькая: из-под платка выглядывали почти белые седые волосы, сетка морщин опутывала приветливое лицо. Видно было, что жара донимала и ее: бисеринки пота покрывали лоб, а сухие бескровные губы были плотно сжаты. Артем поздоровался, услышал ответное «Здравствуйте» и вопросительно сказал: «Мне бы чего попить». Старушка взглянула на него: «У меня, сынок, только молоко, простое и топленое». Она приподняла тряпицу с корзины: в ней стояли три, обложенные какими-то большими листьями, глиняные кринки. «Мне бы топленого», - сказал Артем. Женщина достала одну из посудин и подала ему. Он взял прохладную черепицу и замешкался, не решаясь пить из нее. Старушка, видно, поняла его и приветливо сказала: «Пей, сынок».
Артем припал к кринке и стал жадно пить. Молоко было прохладное, густое и удивительно вкусное, с пенками и шершавыми кусочками масла. Наконец он оторвался от посудины и благодарно посмотрел на женщину: «Ой, спасибо Вам!»,- от души произнес Артем и спросил: «Сколько с меня?». Услышав цену, удивился: «А не мало за такое-то молоко?». Старушка вздохнула: «Может, и мало, да мне совестно больше брать, я ведь никогда раньше ничем не торговала. Да и ноне не стала бы, да нужда заставляет: крыша совсем прохудилась, печку поправить надо – дымить стала, да колодец обваливается. И на все деньги нужны. Но уж главное хотя бы сделать – крышу перекрыть. А на пенсию как это сделать? Вот и пробую немного приработать. Да зря сижу – мало кто останавливается».
Артем медленно допил молоко и присел на край скамейки: «А что родные не помогут или дети?». Женщина аккуратно вытерла лоб кончиком платка: «Да, видно, одна я осталась: родня померла, а сын вот уже лет десять весточки не шлет, может, и сгиб где – он у меня непутевый». В глазах ее появились слезинки. Артем помолчал, посмотрел на поникшие вокруг деревья и сказал: «Ну и жара стоит». «Вёдро», - согласно кивнула старушка. Артем внимательно посмотрел на нее и спросил: «А много ли надо денег на ремонт крыши?». «Ой, много, сынок – пять тыщ мужики просят, говорят, что весь верх со стропилами менять надо».
Артем посидел немного, достал бумажник, посчитал деньги. Он прикинул что-то про себя и убрал бумажник, оставив в руке десять тысяч. Женщина задумчиво смотрела в сторону дороги. Он встал: «Спасибо, мать, за молоко. Вот, возьмите эти деньги. Тут десять тысяч. Должно хватить и на крышу, и на печку, и на колодец». Старушка испуганно отшатнулась: «Что ты, сынок, разве можно такие деньги за просто так давать?». «Возьмите, от души прошу. Деньги честные и на благое дело их даю. Считайте, что их Ваш сын прислал». Он вложил деньги женщине в руку: «Идите домой, тяжело ведь на такой жаре сидеть, да и сами говорили, что торговать не умеете». Он улыбнулся: «Спасибо Вам и будьте здоровы, а мне ехать надо - дела ждут». Артем сел в машину, осторожно развернулся и медленно ехал к шоссе, подняв белесое облако пыли. Старушка растерянно смотрела ему вслед.
Он выехал на шоссе, разогнал машину и задумался. Потом, вспомнив что-то, достал бумажник и стал проверять все его отделения. Наконец вынул из кармашка то, что искал – маленькую фотографию матери, которую она дала ему года два – два с половиной назад, в последний приезд к ней. Он вгляделся в изображение: строгий, внимательный взгляд, наполовину седые волосы, сеточки морщи вокруг глаз и у рта, маленький, серебряный крестик на шее. Она удивительно была похожа на старушку, у которой он покупал молоко, хотя и была намного моложе. Он вспомнил, что про жару без ветра мать тоже говорила: «Вёдро».
Неожиданно какая–то волна – то ли вины, то ли жалости – перехватила Артему дыхание. Он смотрел на фото и чувствовал, что в глазах появляются слезы. Он взволнованно вслух произнес: «Я скоро приеду, мама. Обязательно!». Артем не заметил, что впереди идущая машина, из кузова которой далеко торчали трубы, внезапно остановилась. Когда он это увидел и резко стал тормозить – было уже поздно – стекло кабины врезалось в трубы. В последнюю долю секунды он еще попытался, скорее инстинктивно, отвернуть голову от стремительно надвигающейся к лицу трубы.
…Спустя часа два лишь несколько осколков лобового стекла да измятые трава и песок у обочины дороги напоминали о разыгравшейся в этом месте трагедии.
|
0
