Веселый и гениальный француз – Жюль Верн – был сыном своего времени. Нам едва ли придет в голову подсчитать, сколько людей – уж не говоря о зверье – убили во время своего перелета над Африкой герои его первого романа “Пять недель на воздушном шаре” доктор Фергюссон, его слуга Джо и друг Фергюссона охотник Кеннеди. Впрочем, в силу некоторой интеллигентности и занятости управлением воздушным шаром, доктор Фергюссон непосредственного участия в убийствах не принимал. Убивали Джо и Кеннеди. Взгляды передовых европейских и мировых философов того времени нисколько не затрагивали область мировоззрения и юридических прав африканских людоедов, и одним из главных вопросов в отношении второго по величине континента еще долго оставался вопрос об истоках Нила; кроме того, нашим героям помогало острое зрение и порядочный запас боеприпасов. Конечно, их жертвами были кровожадные дикари, но вспомним о бескорыстно спасенном аэронавтами из рук этих дикарей французском миссионере, единственным оружием которого были Библия и слова непонятной неграм правды, которую он пытался донести до них с помощью языка жестов и, видимо, pidgin English, языка, которым, как выясняется впоследствии, он владел в совершенстве.
Если бы я задался целью привести здесь все места романа, восхищающие меткой стрельбой по движущейся мишени (особенно, с учетом несовершенного с нашей точки зрения оружия), мне пришлось бы процитировать добрую половину книги, которую я читал вместо Лессинга и Фейербаха в студенческие годы и которую часто читаю за обедом до сих пор.
Времена меняются, но если б не было литературы, часто ли б мы сегодня садились за милый нашему сердцу компьютер? Свобода самовыражения! Это сладкое слово свобода! Как жаль, что я забыл латынь! Но я помню прочитанные в оригинале описания свободы нравов древнего Рима, пропущенные в переводе. А писатели средневековья? А Мольер? Разве можно читать его вне ретроспективы? Меня восхищает далеко выходящая за область политики наивная свобода слова, на которую веками смотрели как на готовую к употреблению, несомненно действующую модель perpetuum mobile. Что там наши цивилизованные охотники! Придет время – все окажется по ту сторону перевернутого оптического прицела, в правдивом свете науки.
“Cing semaines en ballon”, “Пять недель на воздушном шаре” - едва ли не самый непосредственный в описании своего времени роман молодого тогда Жюль Верна, великого фантаста и гуманиста, неневидевшего тиранию Наполеона Третьего и построившего город будущего – Франсевиль. Вот несколько цитат, на выбор:
“С необыкновенной быстротой они пробежали с милю, когда из корзины раздался новый выстрел. Он свалил большущего дьявола, уже взбиравшегося по якорному канату.” “Cначала, Самуэль, мы думали, что тебя осаждают негры, - сказал Кеннеди.” – “К счастью, это были только обезьяны, - ответил Фергюссон”. – “Издали разница не велика”. – “Да и вблизи не так уж велика.”
Тонкий французский юмор. Но если Вы, читатель, негр, Вы можете осветлить кожу лица, ведь сегодня наука позволяет и не такое.
А вот на сцену выходит Джо: ”Я не желал ему зла, но пришлось-таки придушить его…”
Добрейший читатель, чтоб не занимать слишком много места цитатами и не отнимать у Вас времени, скажу прямо: не считая пущенного на пару котлет слона, и проч., и проч., наши славные герои убили пятнадцать человек. В общем, потеря невелика: так что не удивительно, что по возвращении домой аэронавтов ее никто не заметил. Конечно, жаль, что “Виктория” (название воздушного шара) погибла; но цифра 15 скорее приведет на ум бесшабашный, наполненный ветром роман Стивенсона ("Пятнадцать человек на сундук мертвеца..."); и мы вовсе не найдем ее ни в формулах рассчетов, объясняющих управление шаром, ни в списке провианта и снаряжения, обеспечивших проведение научной экспедиции.
И вот последняя цитата:
“Доктор Фергюссон сделал доклад о своей воздушной экспедиции в Лондонском географическом обществе; медаль за самое замечательное исследование в 1862 году была присуждена доктору Фергюссону и обоим его спутникам.”
Жюль Верн – замечательный писатель. Я прочел его еще в детстве с фонариком под одеялом. Я помню наизусть “Пятнадцатилетнего капитана”. Я не думаю, что посмотрел бы на него другими глазами, даже если б был негром. Все дело в ретроспективе. Это оптический прицел, в который можно смотреть так, как смотришь в перевернутую подзорную трубу.
Для историка выбор естесвен; для киллера дело свелось бы к вопросу удачного выбора, ибо -он всего лишь - теснимый демократией одиночка. "You don't qualify for social security in this line of business",- сказал герой одного из потрясающе известных американских фильмов.
Поэтому-то - и это самое главное (забудем на время о пуританском марше, вызванном появлением "Лолиты"; лишь вспомним, что книга впервые была опубликована во Франции в 1955 г. и считалась "слишком совершенной" для коммерческой распродажи) - я до сих пор еще не утратил надежду (несмотря на множество безуспешных попыток) найти, заказать и получить по интернету полную версию первого романа Жюль Верна в переводе на английский язык прямо из Америки, страны, отменившей рабство как раз в то премя, когда роман вышел в свет , страны, в которую стремятся миллионы людей.
Я надеюсь на действенность принципа ретроспективы, оружия цивилизации, примененного к литературе в стране, которую писатель с любовью, юмором и наивной свободой мировоззрения, характерной для "промышленной Европы" своего века, упоминал столь часто и даже отвел ей роль стартовой площадки, запустив к Луне отнюдь не желавших возвращения назад героев.
|
