роман «COR HUMANUM»
часть третья «VIA COMBUSTA»
отрывок стр. 341 - 352
Начало марта выдалось холодным, и этот предпраздничный день хоть и был солнечным, но дующий порывами северный ветер обжигал лицо. Выйдя из автобуса, Николай направился к магазину. Купив в кондитерском отделе торт, он подошёл к цветочному киоску, который находился здесь же в магазине, долго присматривался к красивым букетам. Продавщица советовала купить розы. Цветы были дорогие, к празднику цены подскочили. Решил купить гвоздики, они дольше стоят. Подумав немного, купил и для матери несколько гвоздик, к ней он собирался съездить восьмого утром.
Николай вышел из магазина, прищурился от яркого солнечного света, взглянул на часы, было около двух. Утром, собираясь на работу, Ольга сказала, что домой придёт пораньше. Николай тоже решил после обеда уйти с работы и, закончив дела, он поехал домой. От магазина к дому Ольги он пошёл через дворы, так было ближе.
Открыв входную дверь, Николай вошёл в квартиру. Снимая в передней пальто, он увидел на вешалке мужскую дублёнку. Из большой комнаты доносились голоса, Ольгин и ещё чей-то. Николай прошёл в кухню, поставил коробку с тортом в холодильник, положил цветы на подоконник и пошёл в комнату. В комнате был полумрак, окна остались зашторенными ещё с вечера. Ольга и её гость, мужчина лет сорока пяти, сидели на диване, увидев Гридина, они прервали беседу. Мужчина взглянул на Николая невыразительным взглядом серых глаз сквозь тонкие стёкла очков без оправы. Его лысая голова выглядела несколько продолговатой, это, наверное, оттого, что от ушей и на затылке росли пышные пепельного цвета волосы, как бы завитые мелкими кудряшками, и казалось, что лицо и лоб выходят прямо из этой гривы. На нём был вязанный тёмный кардиган и цветастый с крупным рисунком галстук. Ольга, видимо, и сама пришла только что, она была в своём повседневном брючном костюме, не успела переодеться в домашнее.
- Ты рано сегодня, - сказала Ольга.
- Закончил пораньше.
- Николай, познакомься, это Лев Егорович, коллега.
Лев Егорович поднялся, улыбнулся приятной улыбкой и, чуть наклонив голову, внимательно посмотрел на Гридина.
- Здравствуйте! – протягивая Гридину руку лодочкой, произнёс он.
- Здравствуйте, Николай, - представился Гридин, пожав вялую кисть с тонкими длинными пальцами.
- Очень приятно!
- Лев Егорович на днях защитил кандидатскую, - сказала Ольга. – Я была рецензентом его диссертации.
- Ольга Александровна мне очень помогла, - улыбаясь заговорил Лев Егорович. – Вот пришёл поблагодарить, - он ладонью показал на журнальный столик перед диваном.
На столике лежал большой букет роз, коробка шоколадных конфет, ещё стояла бутылка дорогого вина и коньяк.
- Ты, наверное, голоден? – спросила Ольга Николая.
- Не отказался бы.
- Извините, Лев Егорович, - сказала Ольга, поднимаясь с дивана. – А может, и вы пообедаете с нами? – предложила она ему.
- Ну, если я вас не стесню своим присутствием, - посмотрев на Гридина, ответил Лев Егорович.
- Да нет, нисколько, - глянув на Ольгу, сказала Николай. – Посидим компанией. Можно и отметить это дело.
При слове «отметить» Лев Егорович заулыбался и понимающе кивнул.
- Может, здесь и накрыть? - спросила Ольга.
- Да, давай здесь. Тогда уж и стол разложим.
Ольга достала из шкафа домашнюю одежду, вяла со столика букет и вышла. Гридин подошёл к окну, раздвинул шторы, подойдя к раскладному столу, начал передвигать его.
- Я помогу вам, - вызвался Лев Егорович.
Приподняв стол, они перенесли его на середину комнаты, разложили. Гридин достал из шкафа скатерть, расстелил её, поставил на стол хрустальные рюмочки, после чего пошёл на кухню помочь Ольге. Через некоторое время он вернулся, неся на подносе чашу с салатом, тарелку с колбасой нарезанной кружочками и блюдца с закусками. Ольга принесла стеклянную кастрюльку с картофельным пюре. Николай расставил тарелки.
- Всё готово, давайте к столу, - по-хозяйски сказал он.
Сели за стол. Николай, кивнув на бутылку вина, спросил:
- Ольга, выпьешь с нами?
- Да, немного выпью.
Взяв штопор, он открыл бутылку, налил ей в бокал.
- Ну а мы коньячку? - беря бутылку, предложил Николай, он посмотрел на этикетку. – О-о, хороший коньяк!
Лев Егорович улыбнулся довольный собой. Николай наполнил рюмки.
- Выпьем за Ольгу Александровну! – приподняв рюмку, произнёс Лев Егорович. – За красивую женщину и талантливого учёного. С наступающим праздником вас, Ольга! И огромная вам благодарность за помощь.
- С праздником весны тебя! – сказал Гридин, поднося свою рюмку к её бокалу.
- Спасибо! – с улыбкой ответила она.
Ольга пригубила вино из бокала, Лев Егорович тянул коньяк маленькими глоточками. Николай опрокинул рюмку в рот и, закусив долькой лимона, сразу начал есть. Некоторое время ели молча. Николай взял бутылку, наливая в рюмки коньяк, глянув на Ольгу, спросил:
- А где Антон?
- Пошёл к другу. Тому какую-то новую игру купили, теперь до вечера за компьютером просидят. Он вообще сегодня рано из школы пришёл, у них только четыре урока было.
- Да, дети без компьютера себя уже и представить не могут, - сказал Лев Егорович. – Живём в век информационных технологий.
- Ну, за информационные технологии тогда, - Николай приподнял рюмку.
Мужчины выпили.
- Компьютеры вещь, конечно, хорошая, - закусывая, продолжил тему Николай. – Только вот игры эти ничему хорошему не учат. Когда мы с вами росли, нас как воспитывали? Мы в коллективе были, нас учили дружбе, взаимовыручке. Мы в детстве все вместе играли. А эти сейчас как? Каждый сам за себя, один на один с компьютером. И игры эти, что они воспитывают?
- Ты уж так не сгущай краски, - сказала ему Ольга. – Есть хорошие игры, обучающие. К тому же, всё должно быть в меру, и тут от родителей многое зависит. А что касается индивидуализма, в наше время он тоже не помешает. Всё лучше, чем коллективная безответственность.
Ольга посмотрела на Льва Егоровича, тут же закивавшего в знак согласия с ней.
- Я тоже так считаю, - сказал он. - Это даже очень хорошо, что дети сейчас намного самостоятельнее.
- Они уже понимают, - продолжала Ольга, - что сами должны устраивать свою жизнь.
- Ну, вам виднее, - сказал Николай и снова взял бутылку. – Вы люди учёные, а с наукой не поспоришь! - добавил он улыбнувшись.
Николай налил себе и Льву Егоровичу коньяку, в Ольгин бокал долил вина.
- Что ж, давайте и за ваш успех выпьем, - предложил Николай.
- С успешной защитой! – подняв свой бокал, поздравила Ольга новоиспечённого кандидата наук.
- Спасибо! – улыбаясь, ответил Лев Егорович.
Он сделал глоток, поставив рюмку, посмотрел на Ольгу.
- Но без вашего участия, Ольга Александровна, ничего бы не было.
- Не скромничайте, Лев Егорович, - глотнув вина, ответила Ольга. – Вы проделали огромную работу. Защита была на очень высоком уровне. И тема у вас сложная.
- А что вы изучаете? – глянув на гостя, спросил Николай, накладывая себе на тарелку ещё картофельного пюре. – Какое-нибудь психическое заболевание?
Лев Егорович прожевал, поправил очки.
- Тема у меня не совсем медицинская, - заговорил он, тоже глянув на Гридина, - больше к психологии относится. Я изучаю желания.
- Желания? - переспросил Николай. – Что ж там можно изучать?
- О-о, много чего!
- А, ну да! – произнёс Николай, вилкой показывая на бутылку. – Неумеренные желания вредят здоровью.
- Что правда, то правда, вредят! - улыбнувшись, ответил психиатр. – Неумеренность действительно вредит здоровью.
- Да, конечно, такие желания неразумны, - прожевав, сказал Николай.
- Такие, да, - согласился с этим психиатр. – Но, тут ещё надо разобраться - какие желания неразумны, а какие даже вполне будут приемлемы, - Лев Егорович взял салфетку и утёр рот. - Бывает так, что человек считает некоторые свои желания неразумными или неправильными, хотя по сути своей они вовсе не являются таковыми.
Глянув на Гридина, психиатр приподнял рюмку, сделал глоток, допив коньяк, продолжал:
- И неприятие в себе таких желаний заводит человека в тупик самоосуждения, что крайне негативно сказывается на психическом здоровье.
Лев Егорович улыбнулся и посмотрел на Ольгу.
- Ольга Александровна помогла мне тем, что показала ценность моей работы для практической медицины, - он склонил голову в знак благодарности. - Ещё раз огромное спасибо вам, Ольга!
Она улыбнулась в ответ.
- Я развиваю свою теорию, - продолжал Лев Егорович, – согласно которой неудовлетворённые желания являются основной проблемой современного человека.
Николай приподнял брови, внутренне усмехнувшись.
- О-о! Действительно, интересная теория, - сказал он, дотягиваясь вилкой до колбасных кружков в тарелке. - Если человек чего-то хочет, значит, он ещё жив.
- Вы правы, - психиатр улыбнулся. - Если нет желаний, то пациент скорее мёртв, чем жив! - Лев Егорович посмотрел на Гридина, очки психиатра при этом сверкнули в лучах солнечного света проникающего в комнату. - Более того, в некотором смысле, человек состоит из желаний. Проблема в том, что многие из нас разучились распознавать и осуществлять свои желания, а вот подавлять их и загонять вглубь мы умеем.
- Ну, может, некоторые и нужно подавлять. А то, если каждый будет делать всё, что захочет…
- Видите ли, желания обуславливаются мотивацией, - Лев Егорович вилкой указал на кружочки колбасы в тарелке, – и несут в себе поведенческую установку, соответственно, определяют сознание индивида. Желания каждого индивида детерминируют массовое сознание. Чем больше в обществе людей, которые осознают и свободно осуществляют свои желания, тем свободнее общество. И наоборот, чем больше людей, подавляющих в себе естественные желания, тем общество более тоталитарно и менее терпимо.
Николай почти ничего не понял из того, что сказал психиатр. Отодвинув от себя тарелку, он взял бутылку, налил в рюмки коньяку. Лев Егорович дотянулся до тарелки с колбасой, нанизал колбасный кружок на вилку, откусил, прожевав, сказал:
- Беда в том, что современный человек боится желать.
- И что, это приводит к психическим заболеваниям?
Лев Егорович, посмотрев на Николая, слегка улыбнулся.
- Да, причиной многих неврозов, расстройств и даже психических заболеваний нередко является неудовлетворённое желание. Вот вам самый распространённый случай…
Лев Егорович потянулся за чашей с салатом, положив немного салата себе в тарелку, он продолжал:
- Уровень мотивации в современном обществе необыкновенно высок. Со всех сторон человеку предлагают: «Пожелай! Приобрети! Стань успешным!», а как этого достичь, не говорят. Вот и возникает в человеке внутреннее напряжение, когда желание сформировалось, а удовлетворить его нельзя.
- Да, бывает такое! – согласился Николай. - Хочется чего-нибудь, а денег нет. Что ж, давайте выпьем за то, чтобы наши желания всегда совпадали с нашими возможностями!
Лев Егорович, приподнимая рюмку, улыбнулся. Николай на этот раз сделал только пару маленьких глотков, поставил рюмку и, не выпуская её из руки, посмотрев на психиатра, спросил:
- И что, по-вашему, надо делать, когда желания не совпадают с возможностями? Собираясь подискутировать, Николай уселся поудобнее, откинувшись на спинку стула, продолжал:
- Ведь невозможно сделать так, чтобы каждый получал всё, что хочет.
Лев Егорович понимающе посмотрел на Гридина уже несколько поблёскивающими глазами, щёки на его бледноватом лице слегка зарумянились.
- Невозможно, да и не нужно, - сделав ещё глоток, ответил психиатр. - Прежде всего, необходимо понять, желаешь ли ты на самом деле того, что тебе предлагается желать. Порой, удовлетворяя незначительные желания, зачастую обусловленные внешней мотивацией, человек на самом деле прячется от своего истинного «Я», боясь признаться себе в том, чего он на самом деле желает.
- И почему это происходит?
Поставив рюмку, Лев Егорович слегка откинулся назад и, продолжая смотреть на Гридина, сказал:
- Вот тут мы и подходим к самому главному! - психиатр сделал серьёзное лицо. - Человек боится желать, и происходит это по двум причинам. Первая причина находится на поверхности. Как я уже говорил, в современном мире человек очень сильно мотивируется извне, ведь со всех сторон тебе внушают, чего ты должен желать. В результате, мы направляем свои силы на достижение чуждых нам целей и приходим к разочарованию. Впрочем, помочь человеку осознать его истинные желания не так уж сложно. Гораздо сложнее иметь дело с людьми, которые, осознавая, чего они на самом деле хотят, боятся осуществлять свои желания.
- И почему же они этого боятся? Может, просто хотят чего-нибудь неприличного, а совесть не позволяет?
- Вы абсолютно правильно поняли мою мысль!
Лев Егорович снова посмотрел на Гридина, но Николай не увидел его глаз за стёклами очков, в которых вспыхнул солнечный свет, и отразились окна.
- Только вот кто это определяет, что прилично, а что неприлично, что можно желать и чего нельзя? – продолжая смотреть на собеседника, психиатр на секунду замолк. - Внутренний конфликт возникает именно тогда, - глядя Гридину в глаза, заговорил он, - когда естественное желание подавляется внутренним цензором, строгим родителем, который грозит наказанием за то, что человек преступает границы дозволенного. Вопрос в том, кто всадил в нас эти границы? Откуда они в нас взялись? Современный человек настолько зажат этим внутренним надсмотрщиком, который не даёт выхода желаниям, что мы уже имеем настоящую эпидемию психических заболеваний. Внутреннее напряжение порой толкает человека к самоуничтожению. Или напряжение снимается тем, что человек направляет агрессию вовне, на других. Вот так и появляются социально опасные больные.
Снова беря бутылку, Николай произнёс:
- Куда от него денешься от этого надсмотрщика. Ну и что делать, лечится от него? – спросил он, наполняя рюмки.
Лев Егорович улыбнулся:
- Лечить надо больных людей. Здоровым же надо заниматься профилактикой. О своём психическом здоровье нужно заботиться так же, как и о здоровье телесном, - Лев Егорович взял рюмку. - Каждому из нас необходимо осознать, что любое наше желание, даже самое нетривиальное, есть продукт личностного развития и результат познания мира. В этом смысле любое желание достойно уважения.
- Ну это уж вы хватили! Так это тогда люди до Бог знает чего могут дойти, если все свои желания начнут исполнять. Полный бардак получится! А как же быть с маньяками, с педофилами? Они ведь заявят, что у них желания такие. И что, уважать их желания?
Лев Егорович посмотрел на Гридина сквозь вновь вспыхнувшие стёкла очков.
- С уважением относиться к своим желаниям вовсе не означает, что их тут же нужно реализовывать, нарушая при этом уголовный кодекс. Человек живёт в обществе, а жить в обществе и быть свободным от него нельзя. Это ещё Маркс заметил, и был абсолютно прав. Человеку приходится принимать одну простую вещь: существует целый ряд потребностей и желаний, которые могут быть удовлетворены только в социуме. Поэтому волей-неволей приходиться мириться с ограничениями, налагаемыми обществом. Это так же как мы вынуждены порой мириться с плохой погодой и по погоде одеваться. Общество не может позволить всем всё, иначе оно погибнет.
Лев Егорович глотнул коньячку и продолжал:
- Но, - произнёс он, выставив указательный палец. - Общественное массовое сознание детерминируется желаниями каждого члена общества. Именно поэтому общество развивается и становится более свободным, когда реабилитирует те желания индивидов, которые ещё вчера казались достойными осуждения. Вот, к примеру, однополая любовь. Ещё какое-то время назад гомосексуализм считался уголовным преступлением. Или полигамные браки. Да взять хотя бы внебрачные отношения, ещё каких-то сто лет назад они порицались обществом. В наше время это стало вполне естественным и уже не вызывает обывательского гнева. Общество довольно значительно продвинулось по пути свободы личности, и этот процесс ещё не закончен.
- Ну да, тут, конечно, с этим можно согласиться, - сказал Николай, выслушав Льва Егоровича. - Но всё же, должны же быть какие-то рамки по пути к этой самой свободе, нормы?.. А то так, это можно зайти очень далеко. Однополые браки это ещё ладно.
- Нормы должны быть. Но нормы устанавливает само общество, и они меняются по мере его развития. На каком уровне будет находиться общественное сознание, такие будут и нормы.
- Да, это так, - подумав, снова согласился Николай. – Но, наверное, предел-то всё равно должен быть, или так и пойдёт до неизвестно чего? И так зла в мире уже хватает.
- Смотря, как к этому относится, - произнёс психиатр, с едва заметной улыбкой. - И что считать злом. Всё действительное разумно, это ещё Гегель говорил.
Лев Егорович глотнул коньяку, поставил рюмку и, немного ослабив узел галстука, продолжал:
- Возьмем те же однополые браки. Они осуждались и в средние века и позже, прежде всего потому, что была высокая смертность. Для того чтобы выжить, обществу необходима была высокая рождаемость, поэтому оно противилось однополым отношениям, соответственно такая была и мораль. В наше время, когда планета перенаселена, общество уже задумывается об ограничении рождаемости, а потому не осуждает гомосексуальных отношений. Общество движется по пути всё большей разумности, а значит и большей свободы. Что же касается понятия «зло-добро», то оно как раз-таки относятся к категории морального сознания, этики, характеризующей положительные и отрицательные нравственные ценности, существующие в обществе на данном этапе развития. Нравственные ценности всегда служили задаче выживания общества, поэтому они так изменчивы. Поэтому и зла в чистом его виде не может быть.
- Это как это не может!? – с некоторым негодованием сказал Николай. - И что же тогда есть?
- Есть неведение, - совершенно спокойно ответил Лев Егорович. - Познавая мир, совершенствуя его, человек отодвигает границы неведения, и таким образом уменьшается территория так называемого зла.
- Ну это уж как-то!.. – занесоглашался Гридин с психиатром. - А маньяки? – Николай ухмыльнулся. - Они что, тоже так познают мир, отодвигают границы?
- Человек, дошедший до крайней степени отчаяния в своём самоосуждении и не видящий другого выхода, кроме как направить свою агрессию вовне - это уже болезнь. Таких людей общество лишает гражданских прав и изолирует. Но можно сделать так, чтобы люди не доходили до такого состояния.
Лев Егорович чуть откинувшись на стуле, продолжал:
- А известно ли вам, что маньяки, совершающие беспричинные убийства незнакомых им людей, не сделавших лично им ничего плохого, появляются, в основном, в обществах принявших христианскую религию с её жёсткой и бескомпромиссной моралью? В древних языческих обществах не было таких преступлений. Причиной такого рода психических заболеваний почти всегда является внутреннее банкротство человека перед непомерно высокими требованиями религиозной или семейной морали, из-за чего развивается тяжелейший комплекс вины, усугубляемый страхом перед неотвратимым наказанием, в том числе и свыше, то есть страхом перед неким Божественным началом, перед Богом, если хотите.
- Перед Богом? - Гридин удивлённо посмотрел на Льва Егоровича.
- Ну, не в том смысле, что перед Богом, как таковым, - ответил Лев Егорович, улыбнувшись. – Я имею в виду христианскую мораль, принятую обществом и ставшую, по сути, не только внешней идеологией, но и внутренней. Христианство навязало человечеству идею о так называемой греховности природы человека, вот почему многие из нас так мучительно переживают своё несовершенство перед недостижимо высоким идеалом.
- А, может, это совесть так в человеке говорит?
- Совесть? – Лев Егорович умолк на мгновение, потом подался вперёд и, положив руки на стол, сцепив пальцы в замок, сказал: – Что ж, давайте поговорим на эту тему.
Психиатр слегка наклонил голову, взглянул на Гридина поверх очков.
- Совесть есть способность личности, – начал он, - самостоятельно решать, что является добром и злом, а так же осуществлять нравственный самоконтроль. Мы с вами уже говорили о том, что человек, живя в обществе и нуждаясь в нём для своего существования, не может быть абсолютно свободен в своих желаниях, так как вынужден считаться с нормами, установленными обществом.
- Ну это-то понятно, без этого нельзя.
- Так и совесть каждого индивида напрямую зависит от того уровня нравственного развития, на котором в данное время находится общество.
- Да, но всё равно, должно же быть что-то, что не меняется? Непреходящие ценности... Что-то, что…
Лев Егорович улыбнулся.
- Христианские ценности, например? - глядя на Николая и продолжая улыбаться, сказал психиатр. – Бог? А кстати, вы никогда не задумывались, почему тот, кто стал причиной появления христианской религии, сам так бесславно закончил свои дни?
- Так Он вроде как воскрес.
- Оставим фантазии и глупые религиозные выдумки, - несколько строго глянув на Гридина, сказал Лев Егорович. - Будем опираться на здравый смысл и научные факты.
- Ну не знаю?.. Может, не понравилось кому-то то, что Он там говорил.
- Вот то-то же, не понравилось.
Лев Егорович замолк, подумал немного и, продолжая глядеть на собеседника внимательным взглядом, заговорил:
- Парадокс весь в том, что человеческое общество не может быть слишком высокоморальным, так как это для него так же самоубийственно, как и полное отсутствие норм. В обществе всегда устанавливается тот уровень нравственности, который необходим для его выживания - не более того! Вот почему в истории есть примеры, когда провозвестники высокой морали терпели крах, и Христос самый яркий из них. Он задрал нравственную планку слишком высоко, и общество не потерпело Его, так же как не стало терпеть тех, кто нарушал установленные нормы. Ведь рядом с Христом были казнены разбойники. Как видим, общество отвергает и тех, и других, и это здоровая реакция очищения.
- Но ведь христианство уже сколько веков существует? Вон и церкви сейчас новые строят.
- Это адаптированный вариант христианства, более-менее приемлемый для людей. А тот идеал, к которому призывал Христос, так и не был достигнут, да и не будет никогда достигнут, по той простой причине, что принуждать человека быть нравственнее, чем это необходимо, не только бесполезно, но и вредно. Будучи не в состоянии соответствовать слишком высоким нравственным критериям, человек переживает комплекс вины, страдает, и как следствие заболевает.
- А как же святые? Они же достигли.
- Это единицы. Хотя, тут тоже, знаете ли… - Лев Егорович покачал головой. - У меня как у специалиста много сомнений по поводу психического здоровья некоторых из этих людей. С другой стороны, каждый волен сам выбирать, как ему жить. Захотел человек жить в пустыне или вырыть себе яму в лесу, никто ему не запрещает. Но вы только подумайте, что будет если мы все всё бросим и пойдём жить в землянках? Цивилизация рухнет! Вот почему таких людей всегда было и будет не много.
Лев Егорович взял рюмку, допил коньяк, взглянув на Николая, продолжал:
- Да и разве христианство что-то изменило в человеке? За те две тысячи лет, что оно существует, уж можно было и построить рай на земле, - добавил он улыбнувшись. - В том-то и дело, что этот идеал недостижим. Но вот последствием того, что этот идеал был таки принят на одном из этапов исторического развития, стал комплекс вины, и он разрушителен. Потому у нас так много неврозов, алкоголизма, наркомании, суицидов и даже внешне не мотивированной агрессии. Отсюда же склонность совершать противоправное, мстя этому самому внутреннему надсмотрщику за невозможность реализовать свои желания.
- А если желания такие, что?.. Ну, знаете ли, такое бывает!..
- А не надо бояться этих желаний, если уж они есть. Если общество ещё не готово принять, легализовать какие-то возникшие у человека естественные влечения и склонности, то и подавлять их в себе настолько же опасно, как и проявлять. Вот в таких случаях и надо обращаться к специалистам, которые помогут, во-первых, осознать эти желания, так сказать, внятно сформулировать их, а потом переориентировать, скажем, сублимировать в творчество или в какой-то другой приемлемый на данном этапе и соответствующий общественной морали вид деятельности. И медицина, и психология сейчас вполне способны справиться с такими проблемами.
- Это в психушке-то? Знаем, как там!
- Нет, зачем же так, - произнёс психиатр, улыбнувшись. - Стационары определённого типа нужны для тех, чьи неврозы действительно стали болезнями. Иметь желание, которое кем-то или даже самим человеком осуждается, это не болезнь. Кстати, тот, кто чрезмерно склонен осуждать других, сам подавил в себе все желания. Вот у таких людей существует больший риск действительно серьёзно заболеть, чем у тех, кто относится к таким вещам снисходительно.
Ольга без особого интереса слушала мужчин.
- Может, чаю попьём? – спросила она.
- Да… - согласился Николай. – Нет, пожалуй, лучше кофе.
Ольга поднялась и стала складывать посуду на поднос. Когда она ушла, Гридин, взяв бутылку, налил в опустевшие рюмки коньяку. Мужчины продолжили беседу.
- И как же вы собираетесь лечить людей от страха перед Богом? - сделав глоток, поинтересовался Николай.
- А лечить не надо, - ответил Лев Егорович, тоже глотнув. – Комплекс вины, или если хотите, комплекс греха, это не заболевание.
Лев Егорович уселся совсем расслабленно и, положив руку на спинку стула, продолжал:
- Болезненное осознание своего несовершенства перед недостижимо высоким нравственным идеалом есть феномен христианской культуры вообще и нашей русской в частности. Использовать медицинские методы здесь нет нужды.
- А как тогда? Убеждением? – глянув на психиатра, Николай усмехнулся.
- Есть разные методики. В том числе и убеждением.
- И что, по-вашему, человек станет совершенным, когда перестанет испытывать чувство вины?
Лев Егорович взял рюмку, выпил коньяк, поставил рюмку и, взглянув на Гридина, сказал:
- Человеку не нужно становиться совершенным, он и так совершенен.
- Да ну?
- А в чём человеческий организм не совершенен? В природе всё разумно, всё совершенно. Вот посмотрите, - с благодушной улыбкой продолжал психиатр. - У сороконожки нет ни одной лишней ноги. А человеческий мозг, разве не самая совершенная биологическая структура, созданная природой за миллионы лет в ходе эволюции?
- Да, но почему тогда люди совершают такие поступки, которые иногда выходят за всякие рамки понимания?
- От неведения, - ответил Лев Егорович, глянув на собеседника поверх очков. – При чём здесь природа? Не природа совершает ошибки, а человек. Всё в разуме человека, несовершенство в разуме, который направляет волю. Воля же это производная желания, её можно направить на достижение как разумных целей, так и неразумных. Изменяя мысли, человек может управлять своими желаниями, и таким образом изменять волю, а значит и свои поступки. А за неосуществлённые желания человек вообще не должен испытывать чувство вины, какими бы эти желания не были, да и за некоторые осуществлённые тоже. Человек живёт, пока желает. Нет желаний - нет жизни! Вот только желать надо с умом, в этом и надо совершенствоваться.
В комнату вошла Ольга с подносом в руках. Поставив перед мужчинами чашки с кофе и взяв чашку себе, она села.
- Спасибо, - поблагодарил её Лев Егорович.
- Николай, подай, пожалуйста, конфеты, - попросила она, показав на коробку конфет принесённую Львом Егоровичем.
Гридин, привстав, дотянулся до столика, взял коробку, распечатав, положил её на стол, сел. Лев Егорович взял чашку, сделал глоток, глянул на Ольгу и Гридина.
- Можно всё. Только не всё полезно, - добавил психиатр, улыбнувшись.
Николай, отправив в рот конфету и глотнув кофе, продолжил разговор:
- Вот вы говорите, что можно всё, если только общество согласно это принять. Да общество-то сейчас уже такое, что всё что угодно примет! Вон, молодёжь уже ничего не стыдится.
- Тут я с вами соглашусь, - закивав, сказал Лев Егорович. – Да, подобающим воспитанием сейчас мало кто отличается. А всё почему, потому, что воспитанием молодёжи никто целенаправленно не занимается.
- Ну и что вы как учёные здесь можете предложить? – спросил Николай, посмотрев на психиатра. – Вот лишите вы их чувства вины, так они тут же пожелают всё разнести!
- Подобные желания, конечно, нужно контролировать. Я уже говорил, что с помощью определённых методик любые желания можно направить в позитивное русло, и в этом случае они не будут носить антиобщественный характер.
Лев Егорович посмотрел на коробку с конфетами, взял конфетку, откусил.
- Мм!
Глотнув из чашки кофе, он продолжал:
- Да, общество налагает на человека определённые разумные ограничения, ради всеобщего блага. Индивиду приходится обуздывать некоторые свои желания, - Лев Егорович взял ещё конфету, посмотрел на Ольгу. - Ребёнка в процессе воспитания, конечно же, приходится учить контролировать свои желания, и порой его заставляют делать то, что ему не нравится.
Отправив в рот конфету, сделав несколько глотков, психиатр, продолжал:
- Воспитание есть в некотором роде формирование чувства долга по отношению к обществу. Человека нужно ориентировать на обретение признания в социуме, на потребности, которые он может удовлетворить, только будучи членом общества. Так формируется здоровая личность, которая никогда не станет разрушать то, что приносит ей благо. Поэтому я утверждаю, что человек, руководствующийся общественно необходимыми нормами, которые приняты обществом на данном этапе развития, не нуждается в надличностных идеалах, поскольку любой недостижимый идеал разрушает человека изнутри...
Когда гость ушёл, Гридин помог Ольге убрать со стола посуду, потом сложил стол, поставил его к стене и пошёл в кухню. Ольга мыла тарелки. Николай стал протирать их полотенцем и расставлять в шкафу на полки.
- Странный тип этот Лев Егорович!
Ольга подала Гридину тарелку, улыбнулась, ничего не сказав.
- Не нравится он мне, - продолжал Николай.
- И что тебе в нём не нравится?
- Не знаю.
- Лев Егорович неплохой врач, - немного помолчав, сказала Ольга. - А то, что он там говорил… не обращай внимания.
Ольга закончила мыть тарелки и принялась за ложки.
- Лев Егорович хочет что-то сделать в науке, - продолжала она. – Правда, быть только хорошим врачом, для науки этого мало. Он уже много раз пытался защититься, его работы долго не принимали.
- А почему не принимали?
- Его исследования… они как бы, не всегда научными методами ведутся, - ответила Ольга, подавая Николаю ложки. - Я не со всеми его теориями согласна. В них есть много такого, что к науке не имеет отношения.
- А что же ты тогда ему помогала?
- Это моя работа, мне за это деньги платят.
- А чем он вообще занимается? Что исследует-то? Я что-то так и не понял.
- Чем занимается? Суггестивной психологией, гипнопедией, регрессивным гипнозом… И много ещё чем.
- И что это всё такое?
- Суггестивная психология - это психология внушения, гипнопедия - это обучение во время сна…
- А-а, слышал о таком! Это когда спишь, а тебе лекцию читают, проснулся и всё знаешь. Здорово!
Ольга улыбнулась.
- Такого рода учебный процесс, может, и приятен, но бесполезен.
- Значит, Лев Егорович этим у вас занимается?
- Нет, у нас он этим не занимается, - ответила Ольга уже серьёзно. – Лев Егорович работает в психиатрической больнице, он заведующий отделением. Ещё у него есть частная практика, тренинги ведёт как психолог. А у нас он иногда читает лекции студентам, практикой руководит. Студенты его любят.
- Гипнозом, значит, лечит, - задумчиво произнёс Николай, складывая ложки в выдвижной ящик буфета. - А чем отличается обычный гипноз от регрессивного? И вообще, что такое гипноз?
- Гипноз? - Ольга подумала немного над тем, как бы попроще это объяснить. - Гипноз это такое сноподобное состояние… - она приоткрыла кран с холодной водой, потрогала струю и продолжала: - Это состояние, когда торможением охвачена не вся кора головного мозга, а только её отдельные участки. Во время такого сна некоторые зоны, их называют сторожевыми, сохраняют возбудимость, они и обеспечивают контакт загипнотизированного с врачом. Во время гипноза слабые раздражители, такие как слова, действуют эффективнее сильных раздражителей, например, боли. Именно в этот момент человек подвержен наибольшей внушаемости.
- И что, внушить можно всё, что угодно?
... Дочитать этот текст можно по ссылке >>>>
|
