Свидетельство безусловной любви
Прикоснуться к земному раю стремятся все Духовные субстанции, созерцая жизнь его обитателей издали. Случается и так - избранные монады, преждевременно отозванные с пути воплощения, после Великого ухода добровольно занимают место покровителя любимой земной Души, до тех пор, пока Высший совет Архангелов не вынесет вердикт и той. Чаще всего, это родители опекают детей, помогая им окрепнуть на пути становления, или влюбленные оберегают от неурядиц оставленную среди людей половинку. Причины раннего ухода просты. Как правило, их две - если Душа не отрабатывает по какой-то причине то, что следует усвоить в текущей жизни на планете, а направляющий голос ангела – хранителя не воспринимается ею с должной серьезностью и, если Душе другого человека пришло время испытания утратой.
В земных просторах, как в мастерских, нарабатываются опыт и мудрость, поднимающие Духовную субстанцию на более высокие уровни причастности к Абсолюту. Что и как засчитывается, решает все тот же Высший совет. Души не обладают возможностью скрыть от Высшего суда свои деяния или устраняться в тень: все формы жизни в Мироздании пронизаны энергией информационного обмена и неким совершенным порядком.
Орды монад, пребывая в стадии доскональной обработки приобретённого земного опыта, наблюдают за жизнью людей, без какого-либо права на вмешательство действием. Вне организма повлиять на ход событий невозможно: энергетические потоки, разделившие измерения по замыслу Творца, наделены непреодолимой для Духовного первоэлемента силой. Субстанции, пребывая вне привычного нам времени, видят проекцию земных ландшафтов, где Души-практики, кому пришел черед попасть на планету, проживают отмеренные годы под солнцем и звездами до смешного легкомысленно. Их не заботит главное - как долго растянется очередь на новый Приход, но волнуют мучительно способы утоления жажды превосходства над ближним, головокружительные планы самоутверждения, формы контроля над средой обитания. К сожалению, глубинная память, прочно заблокированная во многих человеческих телах в первые годы после рождения, довольно часто остаётся невостребованной сознанием вплоть до Великого ухода в Тонкий мир.
Сами монады хранят ценнейший опыт прожитых в раю жизней - уроки, ошибки, зачеты, поражения на витках энергетической спирали. Накопленный за годы воплощений багаж аккуратно раскладывается и спрессовывается. Витков спирали независимо от продолжительности циклов воплощений насчитывается двенадцать, они замкнуты в единое кольцо, где первый виток есть продолжение последнего. Духовная первооснова тонким светящимся диском, располагается в центре кольца, обрамленная чаще всего радужной, реже белой или голубой спиралью мудрости. В отдельных местах витков заметно пульсируют большие и малые энергетические вспышки или вихри, как напоминание о неусвоенном в реальной жизни опыте. Эти неровности болезненно воздействуют на монаду вплоть до устранения истинной причины дискомфорта. Вообще-то, побочные пульсации встречаются не у всех индивидов. Монады, чей духовный опыт, наконец-то, достиг совершенства, освоив полностью три цикла воплощений, излучают бледно оранжевый цвет в центре с плавным переходом белого от внутренней стороны спирали в голубоватый на внешней границе. Это начинающие ангелы-хранители.
Редкие экземпляры Душ, по-особому привязанные к Земле, с чувством обостренного долга или незатухающей вины излучают энергетические вихри особенно сильно. Они живут надеждой на скорую новую встречу, пусть кратковременную, с теми, кто был им когда-то особенно дорог. Их не пугает обретение упрощённого тела, не страшат испытания и невзгоды, ибо чаша весов, наполненная бесконечным страданием, тяжелее временных трудностей. Кратковременный приход на Землю может облегчить тяжелый нравственный груз или снять его совсем, выравнивая энергетику на проблемном участке спирали.
Душа, о ней пойдет речь, прорабатывала третий, финальный круг своих воплощений. Ей выпадали трудные уроки, на которых многие б могли споткнуться. Но любое испытание дается по силам, важно понять это и принять. Сейчас она хотела прийти в материальный мир рая в любом обличье, только чтоб увидеть и прикоснуться к теплу прелестной девочки, ставшей в земной прошлой встрече ее любимой сестрой. Эта синеглазая крошка – её незатухающая боль, её пытка, пронзившая острием годы шести десятилетий искалеченной жизни и двадцати десятилетий ожидания…
2
Бедная, закалённая природой Шотландия, таковой оставалась и в конце восемнадцатого века. Каменистые рельефы местности, крепкие низкорослые деревья, в кронах которых постоянно скитался пронизывающий вороватый ветер, замысловатым узором разнообразили её просторы. Величие неприступных замков-крепостей и суровых родовых домов внушало трепетный страх любому пришельцу, посетившему эти края. Населяли этот особый мир люди под стать месту: гордые нравом, сильные телом и свободные духом. Они преодолевали любую боль, как и их предки - невозмутимо, с присущим от рождения самообладанием.
Один из старинных домов на севере шотландской земли принадлежал знатному, но обедневшему роду. Семья держалась единством, закрыв глаза на правду о своём истинном положении. Бедность сквозила из проношенных до дыр ковров, заштопанной одежды, дряхлеющей обстановки. Мыши по ночам подгрызали крепкое с виду дерево, подтачивая полы и ступени парадной в прошлом лестницы. Жуки-точильщики работали без отдыха изнутри, превращая его в окончательную труху. Крепкая дубовая мебель на общем фоне выглядела вполне прилично, но, лишенная должного ухода, скоротечно тускнела, теряя былое величие и красоту.
Отец и старшие братья предпочитали из всех традиционных мужских занятий - охоту. Леса и редколесья на день пути не имели от них ни секретов, ни тайн. Выслеживание подходящей добычи продумывалось тщательно: зная повадки зверя, чувствуя его состояние, они оберегали себя заранее от опасных неожиданностей поражения. Погоня и схватка проходили в большинстве раз успешно. Добытое мясо наполняло с избытком блюда вкусной наваристой едой. Трофейные шкуры и звериные головы, как свидетельство силы и мужества рода, выставлялись в центральном зале дома.
Женщины этой семьи - мать и юная, семнадцатилетняя Мария, вели хозяйство. Последний, уже немощный слуга оставил их очаг несколько лет назад, тихо уйдя в мир иной.
Девушка, ее в семье называли Мари, жалея мать, вставала рано. Кроме ежедневной кухонной суеты, она со всей ответственностью заботилась об овцах и курах. Между дел нянчила младшенькую сестру или гуляла в раздумьях по вересковой пустоши.
В тот зимний, роковой для семьи день, сестрёнки шумно играли на кровати, застеленной покрывалом из лисьего меха. Мари, пытаясь отвлечься, то подкидывала девочку над собой, то ласково ее тормошила, то укутывала детское тельце рыжим мехом, согревая, по мере сил, мерзнущие ручки и ножки. Детский смех колокольчиком разлетался по дому, растворяя в себе сгустившуюся в сердцах обитательниц тревогу. Мужчины отсутствовали третий день, охота затянулась. Сегодня мать занималась наведением порядка больше обычного: дурное предчувствие одолевало сердце. Растущее беспокойство лихорадило спину, напряжённые пальцы то и дело роняли веник. Беда стояла рядом и нельзя её было вымести за порог.
Мари, в очередной раз, бросив взгляд в окно, заметила вдалеке фигуры с тяжелой кладью. Псы, опережая охотников, возбужденным лаем приветствовали округу и родной кров.
- Мама, кажется, они возвращаются! – Дом, оповещенный возбужденным криком, приободрился. – Мама, это точно они! Ничего дурного не случилось! Они живы и здоровы! – Радость плясала в ее зеленых глазах. Сердце нетерпеливо замирало в груди и вновь в бешеном темпе отбивало ритм. Звонкий, неугомонный голос повторял снова и снова: – Мама, мама, как хорошо, они вернулись!
Ещё немного и могучая рука отца распахнёт дверь!
Да! Вот оно это мгновение! Мари с сестренкой на руке стремительно помчалась к лестнице, соединяющей этажи дома. Отец и братья входили в зал.
- Папа, мы так Вас ждали. Папа…
Отрывистый хруст раскинул между ними пропасть. Ее рука, неожиданно потеряв деревянную опору, нависла над пустотой. Участок перил протяженностью метра в два, пролетев четырехметровую высоту, разлетелся на фрагменты, ударившись об пол.
Малышка упала первой. Маленькое тельце скользило по воздуху вниз на каменный пол беззвучно, словно пёрышко птицы. Мари - следом, зависнув на мгновение над пустотой. Она выжила, но изувеченное тело не смогло стать прежним. Девочка умерла на руках отца почти сразу. Мари прожила тогда бесконечно долгую жизнь невостребованной девы-калеки. Она не познала мужчину, не изведала его любви, не родила своё драгоценное дитя. Непосильный, так казалось Мари, крест вины за содеянное, придавил девушку на все дальнейшие земные годы. Не избавилась она от этого груза и среди бесконечности Мироздания.
Сестра, очень рано отозванная тогда назад, располагала сейчас временем для продолжительного пребывания на Земле. Душа Мари, зная это, обратилась в совет с просьбой о даре внеочередного воплощения. Её доводы были заслушаны и услышаны. Просматривая бытие землян, совет учел факт, что в исключительных случаях подобное предусмотрено Абсолютом. Внеплановое соединение Духовной субстанции может произойти только с тем телом, чья жизнь не повлияет серьёзно на предопределенный заблаговременно ход земных событий. Все, что смогли подобрать для неё и предложить – это тело бездомного котенка, рожденного в подвале старого петербуржского дома по Гродненскому переулку. Она увидела свой путь протяженностью менее двух земных лет «от» и «до», содрогнулась, но не отступила.
От решения воплотиться вне срока не отговаривали. Все Высшие обитатели этого мира были настолько мудры, что превыше всего уважали право каждого живущего в нём на персональный выбор. Благодаря этому Души-практики имели возможность внеочередного воплощения, позволяющего преодолеть порог дополнительной боли, страданий, ущербности ради успешного устранения следа негативного воздействия прошлого. Им не возбранялось также в ожидании нового звездного часа для рождения в срок, нести на себе тяжесть печати завершённой земной жизни. При таком раскладе им предстояло в будущем заново пройти сквозь испытание, подобное свершившемуся, но многократно утяжелённое. Никто никого ни к чему не принуждал, а всё потому, что закон о свободе выбора и ответственности за совершенные действия являлся незыблемой основой всего Мироздания. Так было предопределено Творцом, и только Он был в праве подвергать его корректировке.
Для Души Мари пришел час воссоединения с новым телом. Тончайший, закрученный по часовой стрелке луч света, с непостижимой скоростью помчал её к Земле, преодолевая границы миров.
3
Я заметила будущую Марусю ещё крошечной, как-то после сильной грозы, запарковывая во двор пронырливую маздочку. Часть районов города в тот день, захватило ураганом, наш в том числе. Напротив дома переломило дерево и оно, выворачивая ограждение мощным весом ствола, опрокинулось на проезжую часть, перегородив ее. Впрочем, в этот час везде в Петербурге было одно и тоже – последствия стихийного бедствия. Ветки и сучья на тротуарах, десятки деревьев в обрывках проводов, приникшие к земле как к матери-кормилице, да так и не вставшие назад. Лохмато свисали распоротые рекламные растяжки; кровельное железо, сброшенное с крыш, застарелыми пятнами ржавчины, демонстрировало своё больное нутро.
- Ну, надо же, какая стихия, - бормотала я, маневрируя по пешеходной части улицы. – Вот беда, лишь бы дома всё было в порядке.
Включив сигнализацию, я заторопилась в подъезд: в квартире всю эту природную вакханалию оставалась в одиночестве моя любимица Шейла - очень застенчивая кошечка с манерами избалованной аристократки, рождённая от мезальянса беспородной особы и кота-перса.
У края огромной лужи, перегородившей мне путь, с безмятежно - мечтательным видом сидел маленький пушистый котёнок. Его передние лапки касались воды, влажная шерстка, впитывая солнечное тепло, торчала щетинкой. Он просто сидел и созерцал мир, подняв мордочку к небу. Мне стало чуть спокойнее. Захотелось приласкать это бездомное чудо и что-то сделать такое, чтоб его никто не обидел. Котёнок так загляделся вверх, что опрокинулся на спинку. Перекатившись на бок, принялся усердно вычищать язычком лапки. Я знаю одно, если кошка умывается, ничего плохого не будет. Так и оказалось тогда. Моя кошаня от страха забилась в мешок с наполнителем для её туалета. Ушла уйма времени, пока она отыскалась. Прижимая к себе свое испуганное «сокровище», я подошла к окну, но у лужи никакого не было.
Подкармливая уличных кошек тем, что оставалось в холодильнике или сухим кормом моей привереды, я пыталась поддержать силы в маленьком бездомном существе. Котёнок оказался девочкой и я, чтоб выделить её среди других хвостатых, назвала, сама не знаю почему, первым подвернувшимся в мыслях именем - Марусечка.
Наблюдая за ней, я понимала, что эта за себя не постоит в схватке за выживание: кроткая уж очень. Может от холода северной ночи, но однажды в попытке обрести временный дом, Маруська забралась в Опель, оставленный до утра под моими окнами. Около семи, сосед по площадке Николаша, отправляясь на работу, как принято, включил в машине зажигание. Я услышала в раскрытое окно кошачий вой такой силы, что стало не до сна. Маленькой Марусе перебило левую переднюю лапу и измочалило на полоски хвост.
Дня через два после этого происшествия я случайно заметила её в дальнем углу двора, подумав, что кто-то бросил в кусты скомканный лист бумаги. Мелкая дрожь сотрясала её тельце, глаза, казалось, ни на что не реагировали от боли. Она отказалась и от рыбы, и от молока, и от воды.
Время шло, воспоминания стирались, Марусина лапка подживала быстро, а вот кровянистый хвост так и волочился за ней следом изо дня в день. Матерые дворовые коты били её, как досадную помеху в борьбе за существование. Люди избегали, опасаясь заразы. Маруся понимала это и принимала побои безропотно, с терпением.
Я приносила ей пищу почти каждый день. Есть она боялась, но вкусный запах раздражал и манил. Она смелела на мгновение и глотала куски судорожно, не прожёвывая. В её глазах прижились страх и беспомощность. Однако никто на неё не нападал, еду не отнимали, и скоро Маруся привыкла к своей исключительности. Ела с аппетитом, с верой в сердце, что её, наконец-то, любят. Всё живое принимает хорошее быстрее, чем плохое.
В первый лунный день, когда можно намечтать светлое, я представила Маруську живенькой и здоровенькой. Образ этот, отпущенный на волю, улетел куда-то в небеса. И чудо свершилось быстро! Спустя несколько дней, перебитый хвост отвалился, рана затянулась, а Маруся приобрела в соседских кругах еще одно имечко - Бесхвостая.
Так мы и дружили, не обременяя друг друга. Я кормила её, а она преданно караулила меня у подъезда, как бы поздно я не возвращалась домой.
Лето закончилось, прошли осень и зима, Маруся отсчитывала второй земной год жизни. Она превратилась во взрослую зеленоглазую кокетку. Коты обхаживали ее настойчиво, но инстинкт продолжательницы рода так в ней и не проснулся.
Однажды, к концу второго лета, во дворе появилась гостья - подброшенная сиамская кошка. Сиамка, зная до этого только свой дом, попав в чуждый для себя мир, боялась всех и вся. Её сиплый от свалившегося горя голос не давал спать ночами, днем я больше всего боялась придавить её автомобилем при маневрах с выездом в город: она пряталась под днищами машин, перебегая с места на место. Вынужденно стала подкармливать и её, чтобы случайно не сотворить беду. Она меня приняла сердцем от безысходности. Жалость вынудила меня на конкретные действия: кошке требовалась новая человеческая семья. Маруська чувствовала это и ревновала истово. Несколько раз пыталась на соперницу нападать, да так зло, что уж о былой кротости можно было забыть и не вспоминать. Я естественно сердилась и, в наказание, перестала прежнюю любимицу замечать, нет Бесхвостой и все тут, хоть она и рядом, как прежде.
Маруся страдала. Однажды подошла, мордашка от слез мокрая, что-то грустно мяукая, долго мне рассказывала, а я гладила её по головке и прощала. Сердцу так мало надо, чтобы снова любить – всего один шаг навстречу и только.
Утром в пятом часу мой сон прервался от беглого женского голоса отчетливо звучащего в сознании: «Моё время пришло, я ухожу. Помолись за новопреставленную. Мы еще увидимся на Земле, …через двести лет». Я сидела на кровати, тупо разглядывая окно: осмыслить услышанное было не подвластно моим возможностям.
Днем Маруси не было, и только вечером я узнала от Наташи, из общества помощи бездомным животным, что ранним утром мою Бесхвостую разорвали на части голодные одичавшие псы.
Сиамку пристроили к хозяйке кафе, в загородный дом с садом. Там она прижилась.
4
Прошли месяцы, а тоска по Марусечке не рассеивалась. Чувствуя вину, я еще сильнее баловала привереду Шейлу, прощая ей чудачества и мелкие пакости. Почему я не привела Марусю в дом? Наверное, не хватило смелости взять на себя ответственность перед Всевышним еще за одно живое существо. А может, все предопределено было? Вспоминая странный утренний голос, я осознала со временем смысл откровения, данного мне. Поняла и то, что Маруся знала, каким будет её последний час здесь, и встретила свой уход с мужеством, достойным уважения. Её маленькое сердце умело открыто любить, ее искренние глаза принимали жизнь без иллюзий, ее чистая душа, наполненная светом с рождения, таковой и покинула этот мир. Свете ясный, Марусечка, как тебе там, стало ли легче?
Всякий раз теперь, встречаясь взглядом с кошкой или собакой, я адресую им молчаливый вопрос: «Кто тебе настолько дорог, что ты здесь?» Представьте, они понимают! Видимо, выражение «Братья наши меньшие» возникло не на пустом месте.
За несколько лет до изложенных мною событий, я почувствовала мистическую связь с маленьким, только что рожденным существом за сотни километров от меня. Спустя три недели из провинциального русского городка испуганный голубой комочек направился ко мне в плетёной корзине. Слабое здоровье в детстве напоминает о себе и сейчас, есть проблемы, от которых я так и не смогла Шейлу избавить. Это не мешает ей брать на себя часть моих переживаний. Надо видеть ее застенчивые глаза в минуты, когда она нежно шуршит язычком по моей руке или щеке. Загадочные обстоятельства прошлого связали наши души крепкой нитью, не приоткрыв пока завесы над тайной. Однажды, я верю в это, пелена с моих глаз спадёт и былое, каким бы грустным оно ни было, станет частью моего жизненного опыта.
Завершая эту историю, еще раз попрошу вас, дорогие мои, чаще и внимательнее вглядываться в души питомцев. Глаза их подтвердят вам, что все написанное здесь - истина, живущая независимо от вас или меня. Совершенно верно, в нас, людях, глубинная память зачастую спит, но четвероногие друзья помнят отчетливо события давних лет. И я, честное слово, не ведаю теперь, в ком искра Божья горит ярче, в человеке ли? А может, в этих существах, сознательно доверивших себя нам? Они видят нашу истинную суть, милосердно прощая обиды, малодушие, сотворённое зло, как малое, так и большое. Искренностью своей души они пытаются приподнять наше сознание к более высоким вершинам знаний, не всегда это получается, но не их в том вина. Отправляясь в обратный путь к Высшим мирам, они уходят достойнее многих из нас.
© Copyright: Леония Берег, 2002
Свидетельство о публикации №2210230051
|
