«Чтобы постичь что-то новое, необходимо вернуться к истокам»
Поль Гоген
Бунтарь, революционер, разбойник, освободитель, воин. Такую характеристику давали ему почитатели его творчества. Но разве была война? Очевидно да! Между кем и кем? Между ним и всем миром. Между живой и мёртвой традицией. Для Гогена картина – плоская поверхность, покрытая собранными в определённом порядке цветами. Порядок этот, по Гогену, обязательно должен быть способен освободить искусство от всех преград и ограничений – «от позорящих связей, заложенных школами и академиями». Он решительно и энергично возвращает к жизни цвет и пробуждает саму живопись, освобождая её от наслоений многовековых догм. В этой неистовой борьбе он потерял всё: состояние, жену и детей, здоровье, друзей…
«Более всего меня привлекают люди. Целый день бесконечно ходят взад и вперёд… Их плавные движения грациозны и чрезвычайно разнообразны…»
Поль Гоген
И всё-таки он победил. Его картины – взрывной результат конфронтации с устоявшимися традициями. Его победа бесспорна, тотальна, ослепительна. Вскоре за ним последуют Матисс и Пикассо.. Картина «Откуда мы пришли? Кто мы? Куда мы идём?» является художественным и духовным завещанием художника. Гоген писал: «...я захотел, прежде чем умереть, написать огромное полотно, сюжет которого уже сложился у меня в голове, и в течение месяца я работал как одержимый, и днём и ночью…» Подлинное величие этого шедевра (как это принято в человеческом обществе) было оценено, когда Гогена уже не было в живых. В картине изображён жизненный путь человека от рождения до смерти, поиска себя и смысла жизни. Картина переполнена, казалось бы, разнородными элементами, которые можно рассматривать как мотивы предыдущих творений художника. Гений Гогена состоит в уникальной способности организовать эти составляющие в единое гармоничное целое. В этой картине пластическая и поэтическая сторона его мысли достигла такой силы и выразительности, какой ранее никому не приходилось наблюдать. Разрозненные элементы полотна, представляющие каждый в отдельности независимость и индивидуальность каким-то удивительным образом воспринимаются зрителем как нечто единое, существующее в картине ради обнаружения главного смысла. Гоген пишет: «Сидящая (слева) фигура словно прислушивается к идолу, и наконец старуха, ожидающая смерти, как будто принимает её, примеряется с мыслью о ней и этим завершает повествование. У её ног странная белая птица, зажавшая в когтях ящерицу, символизирует бесполезность и тщету слов…»
«Музыкант находится в привилегированном положении: звуки, гармонии… Он живёт в особом мире. Живопись тоже должна быть отдельным миром; сестра музыки, она живёт формами и цветом. Все, кто думает иначе, очень близки к поражению»
Поль Гоген
В картине «Желтый Христос» волнующее и смачное смешение варварской пышности, католической литургии, индийской мечтательности, готической гравюры, тонкого и мрачного символизма. Использование в картинах фрагментов и мотивов своих предыдущих произведений довольно характерно для Гогена. Это указывает, что творчество его было посвящено некоторому, открывшемуся только ему, главному смыслу. Именно поэтому в каждой его работе присутствуют одни и те же символические детали. Глубинная философия Гогена угадывается не сразу. Здесь необходимо особое настроение, желание разгадать тайну о нас, не пройти мимо очевидного. Заметить то, что с отчаянным усилием бросается в глаза зрителю, желая утолить изнурительную жажду поиска истины.
Картину «Прекрасная Анжела» Гоген одно время считал своей лучшей работой. Он ещё больше отдаляется от описательного реализма. Гогена вдохновляли японские картины. Круг, с помощью которого женщина отделена от украшенного цветами фона, заимствован у Хиросиге. Патетическая поза натурщицы, отсутствие мимики, почти карикатурное упрощение черт лица, напыщенный костюм, - всё это напоминает то ли византийскую живопись, то ли какого-нибудь языческого божка. Примитивизм в изображении женщины подчёркивает расположенная рядом с ней перуанская статуэтка. «Женщина чем-то немного напоминает молодую корову, - писал об этом портрете Ван Гог, - но в ней столько свежести и простоты, что на неё приятно смотреть…»
В 1889 году Гоген закончил «Свинарку». Накладывающиеся широкими слоями цвета придают этому полотну сходство с японской живописью. Глядя на эту картину, начинаешь понимать, что декоративная абстрактность Гогена несёт в себе необыкновенный источник энергии, а для художников ХХ века ещё и источник новых идей. Об этих работах мастер однажды сказал: «Пытаюсь передать в этих лицах дикость, которую я вижу в них, и которая находится во мне».
Как-то Поль Гоген изрёк «Хочу установить право отважиться на всё». Ну что ж, всей своей жизнью он доказал, что ему удалось добиться того, о чём многие не могут даже мечтать. Он писал: «Я силён, поскольку никто и нигде не сбивал меня с пути, который я избрал, и остаюсь верным тому, что во мне есть».
По поводу Шагала, это прежде всего доброта проникающая насквозь сердечной чакры. Доброта несколько смещенная, неочевидная, но я вижу это и в красках, и в тональности, и в некой размытости образов. Шагал очень добрый художник. Он как будто заглядывает за грань всего возможного, хотя в этом аспекте никто, даже Шагал, не сравнится с Чюрлёнисом. Чюрлёнис просто богоподобен, он смог нарисовать то, что снилось в моих снах, что приходило ко мне в видениях. Если Дали показал мое первичное видение мира, то Шагал снял пенки с моего подсознания. А Чюрлёнис с его "Покоем", "Дружбой" итд. - это мое сердце просто. Высшее безумие, безумие симфоний Скрябина, видений Мейстера Экхарта, Сведенборга. Мне это близко очень. Корова эта со смычком у Шагала, Ленин этот красно-синий, летящие любовники. У меня друг был художник, он тоже такое рисовал. Я спросил его: "откуда ты берешь эти образы?" Он ответил: "из того, у чего нет имени", потом подумал и добавил "из смерти". Я вспомнил как Дон Хуан рассказывал, как Воин танцует последний танец...
0
